Jacob Davidovsky - Ленин. 1917-1 [litres самиздат]

В этот день образованный из представителей Петроградского гарнизона Совет солдатских депутатов объединился с Советом рабочих депутатов. При этом количество представителей гарнизона намного превышало численность рабочих. Образовался единый Совет рабочих и солдатских депутатов. В его исполкоме из 36 членов было уже 7 большевиков.

Наступил первый день весны. Но, пожалуй, никто в Петрограде даже не вспомнил об этом. Одни, опьянённые, так сказать, воздухом свободы, неистово продолжали уничтожать оставшиеся атрибуты царизма. Другие, собственно, и являвшиеся этими самыми атрибутами, прилагали все силы, чтобы спастись. Ну и третьи, так называемые обыватели, больше всего тревожились о том, как протекающие события отразятся на их обывательской жизни. Правильно, надо сказать, тревожились – что и показало грядущее.

Слово “обыватель” в русском языке носит какой-то пoлупрезрительный оттенок. И зря, по-моему. Жизнь в нормальных развитых странах как раз и держится на обывателях. Обыватель честно трудится, содержит семью, исправно платит налоги. Главное – именно он трудолюбиво и старательно производит материальные ценности. Которые затем потребляются всеми – самими обывателями, государственными служащими – то бишь людьми, обеспечивающими обывателям возможность спокойно трудиться – и теми самыми, опьянёнными воздухом свободы. Но для этого обывателю нужна крепкая власть, обеспечивающая порядок и дающая тем самым возможность спокойно трудиться и содержать семью.

В последний день зимы 1917-го года существовавшая государственная машина в Петрограде была уничтожена.

В ту ночь город проснулся на заре от топота копыт жандармской конницы, бежавшей из столицы от Февральской революции. Жандармы бежали, а городовые прятались на чердаках. Против них была устроена облава, в которой наряду с солдатами участвовали женщины – торговки с улиц, знавшие городовых в лицо. Опознанных хватали и немедленно судили судом Линча. А что ещё прикажете делать с блюстителями порядка? У опьянённых теперь свобода – зачем им порядок?

– Тимка! Ты где, пострелёнок? – Антон выглянул на улицу.

– Тут я, – солидно отозвался вихрастый тринадцатилетний подросток, как раз вышедший из пристройки, – Чего орёшь, хозяин?

– Запасы посмотрел? Как там?

– Да вот, только закончил. Вроде есть ещё. Только кролика подкупить бы … и ниток толстых маловато.

Антон был шапошником, Тимка – его учеником-подмастерьем. За харчи и жильё. Впрочем, сам он не жаловался и наоборот, добросовестно стараясь освоить профессию полностью, уже вполне успешно исполнял и обязанности завхоза.

Тимка не был избалован заботой и платил за доброе отношение хозяина искренней привязанностью, стесняясь, однако, таковой и тщательно скрывая за напускной грубоватостью.

Впрочем, и отношение Антона к ученику трудно было назвать просто деловым. Сын шапошника уже лет пять, как женился и жил отдельно. Освободившееся в сердце Антона место медленно и верно завоёвывалось Тимкой. Не задумываясь об этом, шапошник потихоньку стал относиться к подмастерью как к сыну.

Впрочем, тут, похоже, был тот случай, когда сближению способствовало ещё и то, что разнополярные заряды притягиваются. Антон был по характеру тихим, робким и нахрапистая грубость быстро загоняла его в ступор. Он бледнел, начинал часто-часто моргать и не знал – что отвечать.

Тимка был побойчее и за словом в карман не лез. Что уже помогло в нескольких случаях осадить не в меру нахальных клиентов. Да и решения шапошник порой принимал под давлением доводов ученика. Вот и сейчас он задумался.

– Значит, думаешь, докупать надо идти?

– Что тут думать – надо, хозяин. Вот только если по мелочам – куда ни шло, а как всё покупать – денег расходных у нас маловато. Может, по заказчикам сначала сходить – кто не рассчитался?

– Кхм! Ну ладно, сейчас оденусь, схожу.

– Ну да! Сходит он! Да вас сразу облапошат … или разжалобят. Вместе пойдём.

– Кхм! Ну, давай … оденься, гляди, теплее. Морозит.

Но напрасно ходили они по домам и поднимались по лестницам. На просьбы отворить двери и заплатить долги в ответ слышались только ругательства. В городе на магистральных улицах встречались мародёры и грабители, которые без сожаления снимали с горожан верхнюю одежду. Шапошников тоже, видимо, принимали за мошенников и не решались отворять двери.

Усталые и огорчённые, Антон с учеником повернули из переулков снова на Невский проспект. Было морозно, но людей на проспекте хватало. Торговали всякой всячиной, и торговля шла довольно бойко.