Тейн де Фрис - Рембрандт

Через несколько часов после начала торжества в зале было уже так жарко и душно, что Титус наклонился к Магдалене и спросил, не открыть ли окно. Холодный воздух февральской ночи хлынул на разгоряченные лица; стало легче дышать; шум и воодушевление достигли, казалось, высшего предела.

Вдруг шаферы невесты вскочили на свои стулья, захлопали в ладоши и потребовали тишины. По веселье неудержимо продолжалось, — ведь уже дан был знак вести невесту в постель!

Двери распахнулись, и спальня наполнилась гостями. Музыканты уже разместились около широкого ложа, пиликали и дудели. Шум стоял несусветный. Смех не умолкал. Каждому не терпелось протолкнуться вперед, чтобы посмотреть, как Титус выкупит свою суженую из рук шаферов и унесет ее в брачный покой и как он будет там обороняться от них… Лишь после того, как Титус — как этого требовал обычай, сиял брыжжи и стал расстегивать камзол, гости начали расходиться — с шумными пожеланиями и игривыми намеками. Но еще немало времени прошло, пока последний гость покинул дом.

Прошли и послесвадебные торжества, и снова наступили будни. Титуса донимал кашель. Никто, кроме Магдалены, не обратил на это внимания. А она вспомнила, как в самый разгар свадьбы открыли окно и в комнату ворвался холодный февральский ветер. Титус был разгорячен и только-только оправился от болезни. Тревога овладела Магдаленой. Но Титус лишь смеялся над ней и отмахивался от ее страхов, от анисовых и ромашковых настоев, от теплых компрессов.

Их молодое счастье было еще безоблачно. По вечерам они сидели рядышком и рассказывали друг другу о своем детстве и юности. Прошлое казалось неправдоподобным. Только теперь, наконец, думалось им, начнется настоящая жизнь.

Как-то вечером, когда Титус совсем обессилел от приступа кашля, Магдалена решительно поднялась.

— Вот уже месяц, как ты кашляешь, и никого не хочешь слушать. Сегодня же я вызову Сваммердама.

Титус начал было вяло возражать, но Магдалена, насильно усадив его на стул, кликнула Аарта де Гельдера из мастерской и условилась с ним, что он приведет Яна Сваммердама.

В этот вечер Титус впервые после свадьбы встретился со Сваммердамом. В глазах молодого ученого он заметил насмешливые искорки. Похоже было, что Ян собирается пройтись насчет молодоженов и отпустить одну из своих грубых холостяцких острот. Подмигнув, Титус постарался удержать его от этого. Но выражение иронии так и не смягчилось на лице Сваммердама. Титус заметил, что Магдалена покраснела от негодования: она еще не научилась правильно оценивать поступки этого чудаковатого естествоиспытателя.

Ян Сваммердам уселся поближе к камину, погрел руки над раскаленным углем и занялся осмотром Титуса. Молодой супруг дышал спокойно, и внешний вид его исключал какие бы то ни было тревожные подозрения. Он производил впечатление крепкого, счастливого человека. Сваммердам оставался недолго. Похлопав по плечу Титуса и церемонно раскланявшись с Магдаленой, он ушел. Назавтра он прислал какой-то сиропчик от кашля, который Титус презрительно выкинул.

Он благодушно пожимал плечами всякий раз, как Магдалена начинала умолять его поберечься. Во время их совместных прогулок Титус глубоко вдыхал ледяной воздух. Иногда, правда, он чувствовал какой-то мгновенный укол в груди, но это его не тревожило. Однако стоило ему вернуться домой и усесться у теплого, дымящего камина, как опять начинались приступы продолжительного и изнуряющего кашля, очень волновавшие Магдалену. Однажды, крепко прильнув к нему и обхватив его плечи обеими руками, она сказала:

— Ты должен пойти к врачу, непременно! Я не хочу больше слышать этого кашля, не могу его слышать… ради нашего ребенка.

Титус ответил ей долгим поцелуем.

— Но ведь Ян Сваммердам сказал, что ничего опасного нет.

Магдалена вспыхнула.

— Ян Сваммердам! Ненавижу твоего Яна Сваммердама! Он даже не выслушал тебя как следует, а только посидел у камина, попил нашего вина и был таков. Да и от присланной им микстуры — никакого толку!

Разве мог Титус не уступить ее слезам — в особенности при ее теперешнем положении… Он пошел к врачу и дал себя исследовать.

Когда он вернулся, Магдалена по его лицу поняла, что он принес плохие вести. Он безмолвно поцеловал ее и посадил к себе на колени.

— Врач сказал, что дело, по-видимому, в правом легком, и временно запретил выходить из дому.

Теперь врач ежедневно навещал и осматривал Титуса. Между тем кашель все усиливался. Иногда он, правда, оставлял его в покое, но чуть что — начинался с новой силой и делал свое разрушительное дело.