Мэгги О'Фаррелл - Хамнет

Со всех сторон, орудуя локтями и руками, театр заполняли люди. В большие двери продолжал вливаться бурный людской поток. Некоторые зрители из нижних рядов, жестикулируя, кричали что-то знакомым, сидевшим на верхних ярусах. Людское море, казалось, вздымалось волнами, растекаясь во все стороны; Агнес подталкивали то сзади, то спереди, но она упорно продолжала двигаться к цели; хитрость, похоже, заключалась в том, чтобы дрейфовать вместе с потоком, не пытаясь противостоять ему. «Точно как в реке, — подумала она, — надо отдаться на волю течению, а не бороться с ним». Странная компания с верхнего яруса упорно спускала вниз длинную веревку. Зал оглашался громкими возгласами, улюлюканьем и взрывами смеха. Торговец пирогами привязал к концу веревки нагруженную ими корзинку, и проголодавшиеся покупатели потащили ее к себе наверх. Какие-то хитрецы из нижней толпы, подпрыгивая, пытались сорвать корзинку, то ли в шутку, то ли и вправду проголодавшись; но пирожник быстро осадил их хлесткими затрещинами. Сверху бросили монету, и сам пирожник запрыгал, пытаясь поймать ее на лету. Однако удача послала ее в руку одного из получивших затрещину парней, и пирожник тут же схватил его за горло; парень, извернувшись, ударил торговца по скуле. Сцепившись, драчуны упали, проглоченные одобрительно галдящей толпой.

Женщина рядом с Агнес пожала плечами и улыбнулась ей, обнажив почерневшие, кривые зубы. У нее на плечах сидел мальчик. Одной рукой он держался за волосы матери, в другой — с довольным сытым видом — сжимал нечто, напомнившее Агнес обглоданную баранью голяшку. Мальчонка скользнул по Агнес спокойным взглядом, опять зажав кость между своими острыми зубками.

Внезапно раздавшийся трубный глас заставил Агнес вздрогнуть. Она не поняла, где скрывались трубачи. Гомон толпы всплеснулся волной радостных восклицаний. Зрители принялись размахивать руками; по театру пронеслись взрывы аплодисментов, прорезаемые приветственными возгласами и пронзительным свистом. За спиной Агнес началась какая-то перебранка, и грубый голос, чертыхнувшись, требовательно возопил:

— Да начинайте уже поскорее, ради бога.

Трубы повторили вступительную мелодию, завершив ее на протяжной высокой ноте. Зал затих, и на сцену вышли два актера.

Агнес на мгновение прикрыла глаза. Сам факт того, что она пришла посмотреть спектакль, как-то ускользнул от ее сознания. Однако она тем не менее сидела в театре ее мужа, и на сцене уже началось представление.

Два актера, стоя на высоком дощатом помосте, разговаривали друг с другом так, словно не видели никаких зрителей, словно они были совершенно одни.

Внимательно слушая, она разглядывала их. Они явно нервничали, беспокойно поглядывая друг на друга и сжимая свои мечи.

— «Кто здесь?» — крикнул один из них.

— «Нет, сам ты кто, сначала отвечай» [10] Шекспир У. Гамлет. Акт первый, сцена первая. , — потребовал у него второй актер.

Они обменялись еще несколькими фразами, и тогда на сцене появились новые персонажи, тоже жутко нервные и настороженные.

Она невольно заметила, что зрители вокруг нее сидели совершенно тихо. Ни звука. Ни шороха. Их целиком захватило происходящее на сцене. Остались в прошлом толкотня и давка, свистки и перебранки, чавканье жующих пироги; вместо этого собрание погрузилось в какое-то благоговейное безмолвие. Словно волшебник или колдун, взмахнув своим жезлом, превратил всех зрителей в камни.

Теперь, сидя здесь в театре и глядя на начавшуюся пьесу, она осознала, что странность и отстраненность, испытываемые ею во время долгой поездки и в его мансарде, смылись с нее, как дорожная грязь. Теперь она вдруг почувствовала себя уверенной и опять разъяренной. «Ну, давайте, — думала она, — покажите мне, что вы тут насочиняли».

Актеры на сцене продолжали оживленно спорить. Выразительно жестикулируя и угрожая друг другу, они потрясали своими мечами. При этом они попеременно что-то говорили. Агнес озадаченно наблюдала за ними. Она ожидала увидеть что-то знакомое, что-то связанное с ее сыном. О чем же еще могла быть трагедия с таким названием? Однако эти люди в каком-то замке, на зубчатой стене, спорили о нелепых пустяках.

Она одна, казалось, избежала колдовских чар. Странная магия не затронула ее. Агнес чувствовала себя обманутой и возмущенной. Ее муж написал эти слова, эти пафосные диалоги, но какое отношение они имели к их мальчику? Ей хотелось крикнуть этим болтунам на сцене: «Эй, вы, и вы тоже, вы все ничего не стоите, все вы ничтожества, в сравнении с моим мальчиком. Не смейте произносить его имя».