Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

А сейчас я напишу завещание – и одновременно последнюю главу первой книги – а потом отправлюсь в близлежащий магазинчик за вином. Мне есть, что праздновать. Книга дописана, женщина моей судьбы приезжает через 3 дня, аккурат на мой день рождения, чтобы отметить его со мной. И мы с ней поедем в свадебное путешествие. Которое закончится нашим венчанием в маленькой неприметной церквушке в швейцарском Церматте, но уже в ее день рождения. Это будет ровно через девять дней после моего, пятнадцатого ноября. Вы же уже поняли, что вся моя семья – Скорпионы? Включая и мою не вполне нормальную на взгляд среднестатистического человека невесту, с которой, кстати, у меня разница в возрасте – девять лет и девять дней. 1973 и 1982 годы. 6 и 15 ноября. Девять лет туда, девять дней обратно. В этом и будет заключаться мое доказательство существования Господа: 15 ноября я склонюсь перед Ним со своей невестой в венчальной молитве у подножия священной для меня горы Маттерхорн. Для получения Его благословения на то, чтобы стать вместе с ней и с нашей любовью Его подобием – Святой Троицей. Или, если она не приедет – хоть старик Эйнштейн и утверждал, что Бог не играет в кости – я сброшусь в этот день в том же самом Церматте с подвесного моста в одну из самых прекрасных пропастей в мире. И именно поэтому на всякий случай в конце этой книги есть еще и завещание.

Мои любимые родители! Мои прекрасные дети! Если все-таки вместо венчания произошла прогулка в пропасть, во что я сейчас не хочу верить, в первую очередь хочу вас попросить, чтобы вы не убивались по мне. Пусть ваши слезы будут легкими, а улыбки счастья, когда вы будете вспоминать обо мне – без примеси грусти. Это моя главная воля, которую вам надлежит исполнить. Не грустите по мне, но радуйтесь, меня вспоминая. Я прожил прекрасную, насыщенную, полную приключений жизнь! И моя книга, которая, я уверен, скоро выйдет, должна стать знаменитой, и вот в это я верю. Ничто не разогревает интерес читателя сильнее, чем автобиографическая женитьба, несмотря на невероятные житейские перипетии либо… Либо автобиографическое самоубийство главного героя – необычные свадьбы и похороны во все времена очень интересны людям. Подтверждение моим словам – ведь именно эти два события празднуют всегда особенно пышно. Но если сейчас эти строки читают у моего гроба, значит, все-таки, это похороны. В этом случае, пусть гонорары от этой книги скрасят вашу печаль.

Книга, по большому счету, это единственное наследство, которое я вам оставляю. Остальное я либо раздарил, либо прожил. Поэтому все отчисления с продаж надлежит разделить поровну на три части: ровно по количеству детей, мною нажитых к этому дню. Не знаю, уж сколько там получится.

Ну вот, с дележом наследства мы покончили, теперь переходим к художественной части: каким образом гроб с моим еще совсем не старым телом стоит сейчас в этом зале, и что к этому привело.

Вы, наверное, и сами уже догадались, что этот роман почти на 100% автобиографический, если не считать исторических вставок и дневника, который Яс писал в юности. Где вы видели шестнадцатилетнего пацана, ведущего дневник? Он бы извертелся своим молодым задом на стуле. Дневник нужен был для того, чтобы охватить становление личности героя в подростковом возрасте. А также не связанные между собой эпизоды биографии, не главные приметы времени и второстепенные характеры, не упомянуть которые в книге – значит пропустить то, что оставило в жизни и в памяти Яса Возника определённый след. Важный след, который и должен был привести его к Богу Дарующему и Милосердному. И соединить в смертном человеческом теле воедино свою уникальную Личность с бессмертной душой – частичкой Бога-Отца – через поиск, познание и веру.

Но если я сейчас лежу в этом зале, значит, что-то в этой моей вере было неправильное. И все-таки Бога либо нет, либо Он по какой-то неведомой мне причине отказался одарить меня своей помощью в миссии раскрытия Его через эту книгу-автобиографию. Ибо я не просил Его подвести меня к пешеходному мосту в Церматте, с которого я и сбросился несколько дней назад. Я просил подвести меня к Его церкви вместе с моей невестой. А сбросился я как раз из-за того, что Он так и не вручил мне мою сумасшедшую, взбалмошную и любимую половину. Именно ее, хорошую жену, я у Него просил, когда брел, как зомби, ночью в алма-атинском парке Горького через сугробы зимой 2014 года.

Но в этом ведь и заключается главная прелесть нашего мира? В свободе выбора. Это поистине божественный подарок. Главная интрига в пьесе с названием жизнь состоит в том, что нет никакой предначертанности в судьбе. И даже Эйнштейн может ошибаться – в конце концов, Бог решает, играет он в кости или нет. Или не играет. Или сейчас играет, но на органе в погребальном зале. В то, что там никто ни во что не играет, я не могу поверить, ни в советском детстве, ни сейчас, во французском райском саду. Как я понимаю после всего того, что уже произошло и, самое главное, что вскорости должно произойти со мной и Кирой – во что только Он не играет. Но в моем конкретном случае я его просил о шахматах, пусть и с элементами покера. И, если принимать во внимание чистоту моих устремлений, помыслов и действий, Господь Милосердный должен был раздать мне в этой шахматной партии то, что я просил – джокера в дополнение к обычным шахматным фигурам, а именно – хорошую жену. А моя Кира – уж так сложились у нас с ней обстоятельства – до сего дня хорошей женой могла бы считаться разве что в дурке у психов. Но мы отвлекаемся, вернемся к завещанию.