Пьер Ла Мур - За пределами желания. Мендельсон

РУКА ПРОВИДЕНИЯ

Ранним сентябрьским утром голубая карета катилась по узким улицам Берлина в сторону гамбургской станции почтовых экипажей. В ней бок о бок сидели двое молодых людей в бобровых шапках, кашемировых шейных платках и перчатках горчичного цвета, в унисон раскачиваясь из стороны в сторону и наклоняясь вперёд с каждым толчком кареты. Один из молодых людей был Феликс Мендельсон, сын банкира, другой — его лучший друг Карл Клингеман [7] Клингеман Карл — поэт, друг Ф. Мендельсона. .

— И всё из-за женщины! — пробормотал Карл в унынии. Его грустные круглые глаза взирали на пейзаж за окном кареты, а тяжёлый вздох заколыхал толстые, чисто выбритые щёки.

Феликс сочувственно дотронулся до рукава друга.

— Забудь её, — твёрдо сказал он. — Вычеркни эту девушку из памяти, — продолжал он с той непоколебимой решительностью, с какой мы противостоим чужим неприятностям. — Скоро ты будешь в Англии и всё забудешь.

Однако эти увещевания не возымели никакого действия. Отвернувшись к окну, Карл молчал, погруженный в раздумья.

За окном занимался новый день. Высоко над кирпичными трубами в сиреневато-розовых пелёнках просыпалось новорождённое утро. Домохозяйки в ночных капотах и чепцах открывали деревянные ставни, бросали нежные взгляды на цветочные горшки на подоконниках и потягивались, сладко зевая.

Карл удержал чуть было не свалившуюся от резкого толчка шапку и резко повернулся к товарищу.

— Подумать только, что из-за рыжей шлюхи по имени Анна Скрумпнагель, — воскликнул он дрожащим от ярости голосом, — я теперь весь в долгах и с позором бегу из Берлина!

— Мужайся, — ободрил его Феликс, чувствуя, что кризис вот-вот наступит.

Карл проигнорировал его слова:

— И в такой ужасный утренний час, когда молодые аристократы вроде нас с тобой должны ложиться спать!

— Не думай об этом, — сказал Феликс. — Увидишь, в Англии обязательно в кого-нибудь влюбишься. Девушки там очень хорошенькие.

— Девушки! — Карл с отвращением выплюнул это слово. — Прошу тебя, не упоминай при мне об этих созданиях.

— Это ты сейчас так говоришь, а через месяц, держу пари, будешь опять без памяти влюблён.

Клингеман с укоризной посмотрел на друга.

— Как ты можешь говорить мне о любви, когда я не могу позволить себе даже секса!

— Настоящая любовь не требует денег.

Карл даже онемел от крайнего удивления.

— Только совсем зелёный молокосос может пороть такую полную чушь, — заявил он. — Разве ты не знаешь, что добродетельные женщины самые дорогие?

— Это не так, если они любят.

Карл как будто не расслышал этих слов. Его взгляд блуждал по худому аристократическому лицу с лучистыми карими глазами, тонкому носу с продолговатыми ноздрями.

— Конечно, — вздохнул он печально, — если бы я был так чертовски красив, как ты, всё было бы иначе. Девчонка влюбилась бы в меня, и мы бы теперь убегали вместе, сжав друг друга в объятьях. Вместо этого... — его голос задрожал от жалости к самому себе, — эта сучка теперь валяется в постели, возможно и не одна, пока я отправляюсь в ссылку в далёкую туманную Англию.

— Англия — прекрасная страна, а для тебя как секретаря ганноверской дипломатической миссии будут открыты все двери. Тебя до смерти закормят и запоят. Жаль, что я не могу поехать с тобой. Я был там в прошлом году — к сожалению, с моим отцом — и встретил очаровательную юную леди. Её звали Маргарет. У неё было ангельское личико...

— И сердце ведьмы, — закончил Карл. Он сжал руку товарища. — Поверь мне, Феликс, женщины в основе своей страшное зло. Их функция в мире — разбивать сердца мужчин, опустошать их кошельки и разрушать их жизни. С этим ничего не поделаешь. Единственное, что можно сделать, — это притвориться, что они не существуют.

— Я знаю, Анна поступила очень сурово, но ты не должен ожесточаться. Большинство женщин на неё не похожи. Некоторые очень милы. Например, Маргарет...

— Конечно, она бросилась тебе на шею. Они все так делают! — Карл не мог сдержать зависти. — Тебе невероятно повезло. Ты необычный человек, ты феномен, исключение из законов природы, пример несправедливости. У тебя есть всё — красота, талант, деньги.

— Я бы так не сказал, — робко возразил Феликс. — Мой отец постоянно твердит мне, что мы нищие по сравнению с Ротшильдами [8] Ротшильды Натан (Натан Мейер), Джеймс, Амшел, Салмон (Соломон) — бароны, основатели банкирских домов в Лондоне, Париже, Вене, Неаполе; сыновья Ротшильда Мейера Ансельма Амшела (1743—1812) — основателя банкирского дома его имени во Франкфурте-на-Майне; продолжали финансовую политику отца, сосредоточив внимание на устройстве государственных займов и почти монополизировав его; особенно большое влияние имел Джеймс Ротшильд (1792—1868), считавшийся вторым богачом Франции после короля. .