Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Уповая на милость Божию и на святых заступников земли Русской, имею намерение жениться: ты, отче, благословил меня. – Иоанн взглянул на Макария и снова сел в кресле прямо. – Первою моей мыслью было искать невесты в иных царствах, но, рассудив основательнее, отлагаю сию мысль. Могу не сойтись нравом с иноземкой: будет ли тогда супружество счастьем? Желаю найти невесту в России, по воле Божией и твоему благословению, кроме того, еще до своей женитьбы желаю исполнить древний обряд предков и венчаться на царство.

Иоанн обвел присутствующих довольным взглядом и добавил:

– По примеру наших прародителей и сродника нашего, князя Владимира Всеволодовича Мономаха, решился принять я царский титул, который не решались принять мои предшественники!

Бояре одобрительно загудели, восхищаясь своим юным правителем. Наконец сбросившая оковы татарского ига объединенная Русь встанет вровень с европейскими державами, наречется полноправной наследницей погибшей Византии по вероисповеданию и государственному устройству. Царский титул возвысит юного государя над его подданными, сделает его власть над ними неограниченной, и правители Европы наконец также вынуждены будут считаться с поднимающей голову Россией! Потомки удельных князей Рюриковичей, ставших давно боярами великого князя Московского, теперь навсегда отдалялись от трона, от власти. Как колосс, как божество вознесется он над ними, и далеко не всем нравилось окончательно превращаться из родовитых князей в государевых «холопов». Но все это было неизбежно – путь России уже был определен свыше…

Иоанн, поднявшись, подошел к митрополиту и попросил благословения, склонившись пред ним. Прочитав молитву, Макарий перекрестил государя и сказал ему шепотом:

– Я благодарю Господа, ибо Он помог решиться тебе на это, государь!

– Это не Он, владыка, – ответил ему тихо Иоанн. – Это был ты…

Обряд венчания на царство был назначен на шестнадцатое января…

Казалось, никогда еще Соборная площадь Кремля не была так запружена народом. Сияли на фоне морозного январского неба выбеленные храмы, Архангельский и Успенский, и церковь Ризоположения, и возвышающаяся над площадью, словно худощавый великан, колокольня Ивана Великого. Но больше всего внимание перешептывающегося в любопытстве народа привлекали окруженные ратниками Грановитая и Средняя палаты, ибо все знали – там сейчас государь. Даже в сам город все прибывали и прибывали люди – поглядеть на своего царя!

– Пустите, Христа ради, царя-батюшку хоть одним глазком увидеть, – слышался молящий голос какой-то бабы.

– Ишь чего захотела, – упрекнул ее мужской голос, – царя увидеть! Все с утра тута стоим, скоро от холода околеем, тоже хотим узреть!

– Говорят, одежа вся его из золота, и весь он величественный, светящийся, будто солнце… Как царь греческий! – раздался голос еще одной бабы.

– Ох, думается, не узрим мы царя нашего! – причитал еще один женский голосок.

Внезапно толпа, как по мановению свыше, замолкла разом и устремила свой взор на открывшиеся двери Столовой палаты – оттуда, неся укрытое шелковым полотном золотое блюдо, вышел духовник царя Феодор Бармин, а с ним дьяки, казначей и некоторые думные бояре. Всем стало ясно, что на том блюде несут государеву корону – как прошла молва, неведомую шапку, усыпанную каменьями, кою носил сам византийский император еще до Мономаха. Блюдо несли с торжественным видом, медленно, как святыню, и некоторые из народа повалились на колени, другие, завороженно следя за этим, начали креститься.

– Шапку! Шапку несут! – молниеносно пронеслось по толпе, и эта народная масса, едва умещаемая в стенах Кремля, зашевелилась, затолкалась, забурлила, как встревоженное бесформенное чудище – все хотели пройти вперед и поглядеть, но видеть могли лишь те, кто был хоть на сто метров от тщательно охраняемой бархатной дорожки, по коей процессия несла царские регалии в Успенский собор.

Затем духовник в сопровождении некоторых дьяков вернулся в палату, снова толпа поутихла, но ненадолго – вскоре по ней быстро прошел Иоанн, сопровождаемый все тем же Феодором Барминым, который кропил всех стоявших рядом святой водой.

– Государь! Государь! – слышалось отовсюду, снова толпа заволновалась и утихла нескоро, даже после того, как Иоанн зашел в собор, хотя его толком никто не успел узреть.

В тесном Успенском соборе Иоанн предстал в богатой золотом и драгоценностями одежде. Макарий громко читал православное исповедание. Собор светился тысячами свечей, многочисленные придворные толпились под стенами.