Виктор Смирнов - Колокол и держава

Хотя супруги прожили вместе полтора десятка лет, настоящей сердечной близости у Ивана с Марией так и не возникло. Любить – значит привязаться душой, попасть в зависимость от другого человека, а государь должен жить сам по себе, с холодной головой. Таков был девятый урок государевой мудрости. Пусть у него нет сердечных друзей, зато он может с каждого спросить по всей строгости. Править нужно с грозой, и он был скор на жестокую расправу, а от его сурового взора иные боярыньки, бывало, со страху падали в обморок. Но он мог явить и великодушие, и в этом тоже заключался расчет. Десятый урок государевой мудрости гласил: подданные не должны знать заранее, как поведет себя государь, в этом и заключается магия власти.

Невесту себе Иван Васильевич подыскивал уже третий год. Для нового государства, которое он строил, ему нужна была иностранка. В стародавние времена русские государи многого добивались с помощью брачных союзов с монархами других стран. Князь Ярослав Владимирович пять дочек выдал за королей, шестерых сыновей женил на иностранных принцессах, за что и прозвался тестем всей Европы.

В прошлом году папа римский предложил Ивану Васильевичу в жены свою подопечную Софью Палеолог – дочь аморейского деспота Фомы и племянницу последнего византийского императора Константина, погибшего при осаде Константинополя. Смысл столь трогательной папской заботы был для великого князя очень даже понятен. Этим браком Ватикан надеялся привязать к себе Московию.

Посланный в Рим доверенный человек Иван Фрязин привез государю портрет невесты и поведал все, что сумел разузнать. С его слов, София оказалась вовсе не так хороша, как на парсуне, да и тучна не в меру. Живет из милости при папском дворе. Вроде бы сватались к ней короли и принцы, а она всем отказала (врут, набивают цену!). Приняла католичество, что явно не понравится Московскому митрополиту. Мало сказать, что сама приживалка, так за ней потянется длинный хвост родственников – хитрых и жадных греков.

И все же в последнее время великий князь стал склоняться в сторону греческой принцессы. Во-первых, никого лучше за три года найти так и не удалось. Европейские государи ныне избегают родниться с русскими князьями. Оно и понятно: кто ж захочет отдать свое чадо за вассала Золотой Орды? Во-вторых, Софья все же царских кровей, а к Византии у русских людей отношение всегда было почтительное, ибо отсюда пришла на Русь православная вера. То, что католичка – дело поправимое: если один раз поменяла веру, то поменяет и в другой раз. Что собой тучна, так оно и к лучшему, кому нужны кожа да кости, а обширные чресла – первый признак чадородия. Ну а хвост из бедных родственников всегда можно обрубить.

Итак, брак – дело решенное. Но сначала надо разобраться с Великим Новгородом…

Отвык воевать Господин Великий Новгород. А ведь был когда-то грозным бойцом! Летописи Софийские берегут память о славных победах на Неве и Чудском озере, на Липице и Раковоре. Вольница новгородская держала в страхе соседей, а однажды и вовсе захватила шведскую столицу Сигтуну.

Куда подевалась знаменитая удаль?

Никуда она не подевалась, вот только война нынче стала другой. Это раньше пахарь оставлял соху, брал меч и становился воином. А теперь на смену ополчению пришло регулярное войско, поменялись тактика и стратегия, воюют не числом – умением, да и оружие уже не то, что раньше, появились пищали и пушки, изрыгающие огонь и смерть.

Обычно чуткий ко всему новому Господин Великий Новгород будто и не заметил всех этих перемен. Власти республики раз за разом урезали военные расходы. Зачем попусту тратиться на войско, если городскую казну можно употребить с большей пользой? Уповали на то, что в случае чего дешевле будет откупиться, чем воевать, тем самым только разжигая алчность воинственных соседей. Бояре новгородские уже не снаряжали дружины для дальних походов; на них глядючи, охладел к ратному делу и простой люд. Князья тоже не радели о военной мощи республики. Какой в том прок, если вече в любой момент может указать князю путь чист?

Когда зимой 1456 года в новгородские владения вторглось войско московского князя Василия Темного, республике все же пришлось взяться за оружие. На окраине Русы увязнувшую в сугробах неповоротливую новгородскую конницу хладнокровно расстреляла из луков московско-татарская рать. Стрелы разили коней, взбесившиеся от боли животные сбрасывали всадников, сея панику. Посадник Михаил Туча попал в плен, захлестнутый татарским арканом, служилый новгородский князь Василий Гребенка-Шуйский ударился в бега, за ним побежало все новгородское войско.