Виктор Смирнов - Колокол и держава

К своим тридцати годам Иван стал уже многоопытным правителем, успел повидать столько, что другим хватило бы на несколько жизней. Его детство было омрачено кровавой усобицей, разыгравшейся между его отцом, великим князем Василием Васильевичем, и двоюродными братьями отца – Дмитрием Шемякой и Василием Косым. Все тогда началось со злополучного золотого пояса, некогда принадлежавшего Дмитрию Донскому. Потом он был кем-то похищен. На свадебном пиру бабка великого князя Софья Витовтовна увидела пояс на двоюродном брате жениха, князе Василии Юрьевиче. Нрав у бабки был крутой. Сорвав пояс с Василия и потрясая им над головой, она принародно обвинила семейство Юрия Дмитриевича в краже. Такого позорища на Руси давно не видали: князь в ворованной вещи на свадьбу явился! Взбешенные Юрьевичи тут же покинули Москву, а их отец получил долгожданный повод отнять у племянника великий стол.

Четырежды сходились войска в сражениях, и четырежды Василий был бит. Трезво оценивая родителя с высоты прожитых лет, Иван понимал, что батюшка был в ту пору никудышным правителем, непростительно беспечным и благодушным. Его распоряжения были либо бестолковы, либо запаздывали, а его войско могло упиться вдребезги накануне решающего сражения. И за эту свою беспечность отец заплатил страшную цену.

До гробовой доски будет помнить Иван то жуткое февральское утро в заваленной сугробами Троице-Сергиевой лавре. Застигнутый врасплох людьми Шемяки, полураздетый отец метался по двору в поисках коня и, не найдя, спрятался в церкви. Его, шестилетнего княжича, вместе с братом Юрием слуги прячут на колокольне. Княжичи лежат на сыром настиле и сквозь балясины перил глядят, как чужие ратники обшаривают монастырские службы в поисках князя Василия. И вот отец сам выходит к ним с иконой в дрожащих руках. Он тогда сразу понял, как поступят с ним братья. Ведь это он первым приказал ослепить Василия Косого, когда тот случайно попал к нему в плен. Око за око!

Жгучий стыд пронзил сердце княжича, когда он услышал, как отец униженно молит князя Ивана Можайского о пощаде, как клянется отречься от престола, обещает постричься в монахи. Но все было напрасно. Дюжий воин в круглом шишаке и кольчуге до колен положил отцу на плечо тяжелую руку и возгласил: «Пойман ты еси великим князем Дмитрием Юрьевичем!»

Потом отца увезли на голых санях в Москву, уже захваченную к тому времени Шемякой. Малолетних княжичей слуги спрятали в Муроме у князя Ряполовского. Туда за ними приехал Рязанский архиепископ Иона, чтобы отвезти их к Шемяке. Тот дал Ионе слово, что ничего худого отрокам не сделает. Дядя и впрямь принял племянников ласково, одарил игрушечными лошадками, а потом отправил обоих в угличскую тюрьму, где уже сидел их отец, намереваясь уморить по-тихому. А как иначе, нынче дети, а как подрастут, станут мстить.

Когда Иван увидел отца, уже ослепленного, с черной повязкой на пустых глазницах, и тот стал гладить и ощупывать лицо сына, он заплакал от страшной жалости и прошептал отцу на ухо: «Батюшка, я тебя никогда не брошу!»

Но не в силе Бог, а в правде. Судьба невольно преданных им княжичей не давала покоя Ионе, ставшему к тому времени митрополитом Московским. Владыка пригрозил Шемяке отлучением от церкви, если тот не освободит Василия с сыновьями. Вслед за Ионой ополчилась на Шемяку вся Москва. Волей-неволей тому пришлось ехать в Углич мириться.

И до чего же трогательно проходило то примирение! На глазах всего духовенства Шемяка просил у Василия прощения и подарил ему в отчину Вологду. Отец тоже каялся, слезы умиления текли из пустых глазниц. А потом он дал Шемяке «проклятую грамоту» о том, что никогда не будет искать великого княжения. И все радовались, что многолетней кровавой усобице пришел конец.

На следующий день они покинули Углич и поехали в Вологду. Когда провожатые отстали, Иван услышал тихий смех. Смеялся отец. Это был странный смех, больше похожий на рыдание. «Поверил! – бормотал отец. – Поверил, малоумный!»

В Вологде князь Василий первым делом поехал в Кирилло-Белозерский монастырь, где тамошний игумен снял с него данную Шемяке клятву больше не искать себе великий стол. И это был четвертый урок для Ивана – нет такой клятвы, которую нельзя переступить.

Возвращение в Москву князя Василия, уже к тому времени прозванного Темным, то есть слепцом, прошло на диво легко. Москвичи сами прогнали Шемяку. Оказалось, что простое людское сочувствие способно перевесить грубую силу. Отсюда следовал вывод: действия правителя должны иметь вид правды и законности, даже если неправедны и незаконны. И это был урок пятый.