Виталий Гладкий - Колыбель богов

При этом он постарался очутиться поближе к одному из копий, — своему и Еврисфея — которые валялись на земле неподалёку друг от друга. Видимо, сын ванаки испугался при виде огромного зверя, бросил копьё и попытался залезть на дерево. Его спас верный Филакс, преградивший путь вепрю. А затем уже сам Еврисфей в отчаянной попытке остаться в живых прильнул к земле, как его, видимо, научили опытные охотники.

И на этот раз кабан не ударился в бегство. Он был властелином этого леса, его боялись даже медведи, а тут какой-то хлипкий человечишко посмел нанести ему рану! Вепрь снова взревел и начал разворачиваться, но копьё уже было в руках Даро. Теперь он нанёс удар так, как полагается. Наконечник копья вошёл очень глубоко, и Даро напряг все свои железные мышцы, чтобы удержать вепря на дистанции. Краем глаза он видел, что к поляне уже прибежали охотники, а вместе с ними и Афобий, и это только добавило ему сил. Кабан некоторое время мотал его, словно тряпку, но Даро вцепился в древко, как клещ, и старался вогнать наконечник копья как можно глубже.

Зверь выдохся и свалился прежде, чем подбежали охотники, которые поначалу оказались в качестве зрителей. Их устрашил огромный вепрь, а ещё больше поразили трюки молодого кефтиу, который, как им показалось, играл со взбешённым зверем. Играл! Это было просто потрясающе!

Афобий схватил его за плечи и воскликнул:

— Как ты?

Даро, глубоко дыша, устало ответил:

— Да вроде живой...

— Это было что-то! — Афобий с восхищением покачал головой. — Многие охотники видели, какие штуки ты проделывал с этим вепрем. Невероятно! Даже я на такие сальто не сподобился бы! Ведь вепрь куда страшнее тавроса. Бр-р!.. — Он невольно вздрогнул и повёл плечами, будто ему стало зябко. — Меня переполняет гордость, что я могу лицезреть истинного героя! В одиночку свалить такого огромного зверя никому не под силу. А ты смог!

Охотники поддержали сына равакеты, и поляна огласилась славословиями в честь посланника великого миноса. Случай и впрямь был невероятный. Только великий герой способен одолеть такого огромного и страшного вепря. И лишь Еврисфей, которому оказывали помощь, не спешил присоединиться к общему хору. Он даже не поблагодарил Даро, хотя тот его спас. Кабан знатно потоптался на нём, оставив своими копытами на его теле много синяков. Хорошо, сын ванаки догадался не только надеть кнемиды — бронзовые ахейские поножи, но и облачиться в лёгкий панцирь; иначе синяками бы он точно не отделался. Вепрь был не только огромных размеров, но ещё и очень тяжёлым...

По случаю спасения сына и наследника от неминуемой смерти ванака закатил знатный пир. Даро увенчали лавровым венком, усадили на почётное место, и он едва не сгорел от стыда, выслушивая похвалы в свой адрес. Гекветы изощрялись в славословиях, а придворный поэт даже сочинил мелику [113] Мелика общее название поэзии древних греков, предназначенной для распевания сольно или хором. Хоровая песня входила в ритуал праздника. Под звуки кифары исполнялись торжественные гимны в честь богов и героев. в честь героя-критянина, которую исполнил хор мальчиков. «Когда только он успел и песнь написать, и устроить мальчикам спевку?» — с удивлением подумал Даро. Когда он сказал об этом Афобию, тот долго смеялся, а потом ответил:

— Дорогой мой друг! Похоже, ты плохо знаешь нравы и обычаи придворных. Сочинительство — хлеб любого поэта, а придворного — тем более. Этим энкомием [114] Энкомий — хвалебная песнь (медика) в честь определённого лица. Древние греки различали многочисленные виды хоровой песни в зависимости от повода: пеан — гимн, посвящённый Аполлону, дифирамб — гимн Дионису; эпиникий — песня, прославляющая победителя на состязаниях, парфений — исполнялся хором девушек, гипорхема — песнь, сопровождающаяся танцем и др. он заработал себе пропитание на целый год. Ты внимательно слушал, что именно пели мальчики?

— Ну... в общем, да... — не очень уверенно ответил Даро.

На самом деле в тот момент у него в голове царил полный сумбур, и он изо всех сил старался сохранять хладнокровие и удерживать на лице любезную улыбку, чтобы никто не догадался о его смятении и чтобы не уронить своё посольское достоинство.

— В этой героической мелике нашлось место не только тебе, но и сыну ванаки, Еврисфею. Он хоть и не выведен в ней как герой, но тоже сражался с вепрем изо всех сил. И только воля богов не позволила ему поразить громадного зверя. Но я-то знаю, что всё было далеко не так. И многие другие знают.