Виталий Гладкий - Колыбель богов

Наконец колесницы добрались туда, куда нужно, охотники спешились, и ловчие пустили великолепного лаконского пса в заросли, где, по мнению ловчих, должно было находиться лежбище вепря. Поджарый пёс явно был породистым, судя по его красноватой масти с чёрными пятнами на туловище. У него были большая голова, чёрные блестящие глаза, длинные уши, гибкая шея и широкая грудь. Лаконские собаки были очень похожи на критских, и Даро не сомневался, что этот пёс обязательно найдёт следы вепря. Остальных собак, в основном локридской породы, больших и мощных, держали на привязи, хотя они тихо скулили и рвались вслед за первым псом.

Дожидаясь, пока пёс не подаст голос, Даро унёсся мыслями очень далеко — на Крит. Как там Атенаис? Чем она занимается? Когда они прощались, Атенаис подвела его к стене в Лабиринте, которую нужно было расписывать, и показала контуры будущей картины, прочерченные тонким угольком. Там были нарисованы две птицы; одна из них сидела на камне и глядела вверх, а вторая летела к ней, распластав сильные крылья.

— Когда я закончу эту фреску, ты вернёшься домой, — с уверенностью молвила Атенаис.

— Сколько я пробуду в Микенах, никто не может знать, — ответил Даро, с нежностью глядя на её взволнованное лицо.

— А я знаю!

— Откуда?

— Мне это открыла во сне сама Тейе Матере!

Даро счёл благоразумным промолчать, хотя у него были большие сомнения, что он вернётся к тому времени, когда Атенаис распишет эту стену Лабиринта...

Лай лаконского пса раздался неожиданно. Задумавшийся Даро даже вздрогнул. Похоже, пёс напал на след вепря. Охотники возбуждённо загомонили, рассыпались цепью и пошли в направлении лая. Вскоре Даро начал замечать признаки присутствия кабана: кое-где на сырой земле виднелись его следы, в глубине зарослей он нашёл несколько сломанных веток, а на одном дереве — следы зубов вепря. Судя по высоте отметин, зверь и впрямь был огромным.

Заросли, куда привёл пёс, были густыми и непролазными. К лаконскому псу присоединились остальные его сородичи и подняли такой гвалт, что хоть уши затыкай. Но Даро знал, что одним собачим лаем вепря трудно поднять, если не сказать — невозможно. Зверь до последнего верит, что его лёжку не найдут, и не торопится покидать её.

— Убери Ивриса! — приказал возбуждённый ванака своему ловчему. — Ставьте сети!

Сфенел, несмотря на зрелые годы, был ещё очень крепок и по-юношески подвижен. «Похоже, — с иронией подумал Даро, глядя на повелителя Микен, разгорячённого предстоящим поединком со зверем (первый удар был его, как и трофей — кабаньи клыки) наследнику Еврисфею придётся долго ждать, пока освободится трон». Судя по обрывкам разговоров подвыпивших юношей из знатных микенских семейств, которые присутствовали на сисситии у Афобия, Еврисфей уже мнил себя правителем Микен.

«...Видят боги, Еврисфей на троне — это беда для ахейцев! — горячился сын лавагета, которого звали Тимос. — Он труслив, двуличен и никогда не держит своё слово!»

«Придержи язык! — шикнул на него Никандр, сын коретера — главы одного из земледельческих округов Микен; ванака недавно приблизил юношу к себе, назначив придворным. — Иначе Еврисфей, став правителем, может укоротить его. А это когда-нибудь обязательно произойдёт».

«Между прочим, мы здесь не одни», — заметил Гилл, старший сын Геракла, двоюродного брата Еврисфея, бросив острый взгляд на Даро.

Тот усиленно делал вид, будто его совершенно не касается разговор сотрапезников, и усиленно налегал на вино и еду. Он изображал из себя обжору, которого интересует только еда. А она в доме Афобия была очень вкусной и необычной. Таких яств Даро ещё не доводилось едать, хотя Киро, повар деда, был горазд на выдумки.

«Глупости! — сердито сказал Афобий. — Он не знает нашего языка. Это первое. И второе — Тимос, перестань наговаривать на Еврисфея. Я знаю, ты не в ладах с ним ещё с детства, но он будущий правитель Микен, и лучше бы тебе забыть о старых распрях».

Тимос что-то буркнул в ответ, допил своё вино и притих, сумрачно глядя исподлобья куда-то в сторону...

Лаконского пса по кличке Иврис и других собак привязали подальше от предполагаемого логовища вепря и начали расставлять сети на всех более-менее свободных от деревьев и кустарника проходах, куда зверь может броситься бежать. Сети прикрепили к древесным стволам прочными верёвками, а те места, где он точно не ходил (там не было никаких следов), на всякий случай закрыли толстыми ветками, устроив своеобразный забор, который должен был направить вепря в сторону сетей. Когда установка сетей и заграждений была закончена, старший ловчий спустил с поводков всех собак, а сгрудившиеся охотники разошлись в разные стороны, оставив кабану достаточно места для разбега.