Зиновий Давыдов - Корабельная слободка

Жора бегал за водой к морю; Мишук снимал с капитана Стаматина круг и пояс; Николка развязывал куль и вынимал оттуда одно за другим: вино, галеты, сахар… Бабушка Елена только покосилась на Николку, но на этот раз ничего не сказала. Она принялась обмывать капитану Стаматину лицо и приводить полумертвого старика в чувство. Бабушка влила капитану в рот вина с полбутылки, и капитан сразу порозовел весь и даже улыбнулся. А когда бабушка стала пихать ему в рот намоченные в вине галеты и кусочки консервированного мяса, старик открыл глаза, присел и стал закусывать с большим аппетитом. Насытившись, капитан Стаматин рассказал своим спасителям, как это все с ним произошло и как морская волна накатилась с ним на берег. Обессиленная, она стала откатываться обратно в море и оставила капитана Стаматина на берегу в зарослях кизила.

Но что может сотворить судьба с человеком! Похоже, что после бури несчастному капитану совсем память отшибло. Еще полтора месяца назад бабушка Елена видела капитана Стаматина на балаклавском плацу. Ну, прямо — орел! В глазах огонь, грудь колесом… Правда, капитану Стаматину шел восьмой десяток, и грудь у него была выкачена колесом только потому, что в Севастополе военный портной Ерофей Коротенький не скупился в таких случаях на вату. Но все же приятно было смотреть на военного человека, который прохаживался вдоль фронта своей роты и вдруг оглушал и плац и бухту раскатистой командой:

— Ба-ррабанщи-ик!.. Горр-ни-ист!..

Или:

— Сборр к зна-мени-и!.. то самое… Прравое пле-чо!..

Вся Балаклава собиралась смотреть, когда капитан Стаматин выводил по праздникам свою роту на плац. А теперь — увы! — на что смотреть? Перед бабушкой Еленой был дряхлый старичонка, который все еще воображает невесть что.

Капитан Стаматин рассказывал историю своих злоключений, все порываясь вскочить и броситься на невидимого врага. А бабушка Елена, глядя на капитана, предавалась своим печальным размышлениям.

Между тем выглянуло солнце, дорога обсохла… Тогда решено было всем, вместе с капитаном Стаматиным, двигаться дальше, не теряя времени. Но капитан Стаматин после всего пережитого только и смог, что выбросить ногу и отвести руку. Это, однако, не подвинуло его вперед ни на шаг. Ребята и бабушка тоже — все они стали упрашивать капитана Стаматина сесть в тележку. Но капитан наотрез отказался. Он даже обиделся, заявив, что он не какой-нибудь несчастный инвалид и все знают, как он храбро защищал Балаклаву. Приосанившись, он тут же скомандовал:

— Смирно! Застрельщики впереди, обоз в арьергарде! То самое… Шагом марш!

Жора, Мишук и бабушка вышли вперед, а Николка потащил тележку вслед за ними. Капитан Стаматин стал снова выбрасывать ногу, но от этого попрежнему получался не марш вперед, а шаг на месте.

«Этак нам и в год до Севастополя не добраться», — решил Николка, наблюдая тщетные усилия капитана Стаматина сдвинуться с места.

И Николка, остановившись, принялся снова уговаривать капитана сесть в тележку.

По словам Николки, на всех бастионах всем было известно, что капитан Стаматин герой. И Павлу Степановичу Нахимову это тоже известно. И Меншикову и Истомину — всем, всем известно, что капитан Стаматин не хуже Казарского. Казарский на маленьком бриге отбился в 1829 году от двух турецких кораблей, а капитан Стаматин с одной ротой отбивался от целого корпуса. И капитану Стаматину, наверно, поставят памятник в Севастополе, и это даже очень просто, потому что Казарскому уже есть памятник.

Капитан Стаматин во все глаза глядел на бойкого мальчишку и ладонь к уху приложил, чтобы лучше слышать… То, что он, капитан Стаматин, храбрый офицер и честно выполнил свой долг, в этом он не сомневался. Но чтобы памятник ему поставили в Севастополе, это ему не приходило в голову.

Сказав о памятнике, Николка перешел на другое.

Хотя, говорил Николка, капитан Стаматин и герой и ему поставят памятник, но капитан Стаматин теперь человек раненый: он весь исцарапан, и шишка у него на лбу такая, какой Николке никогда не приходилось видывать ни у кого из мальчиков во всей Корабельной слободке. И в других слободках — в Артиллерийской, в Цыганской, в Карантинной, даже в Каторжной — нигде в Севастополе ни у кого никогда еще не было такой шишки, и такая шишка может быть только у тяжелораненого. А тяжелораненые никогда не ходят пешком: их либо переносят на носилках или же перевозят в повозках, полуфурках, тележках. И дабы окончательно убедить капитана Стаматина, Николка, вспомнив матроса Кошку, добавил, что перевозить тяжелораненых в тележках полагается по всем статьям морского устава.