Владислав Романов - Нефертити

— А как из неё можно было выбраться? Что ты ответил бы моему господину?

— На самом же деле ответ прост. Свои украшения многие знатные египтяне хранят в кипарисовых или сандаловых ларцах, ключи от которых они носят на поясе и не снимают, даже ложась спать. Твой господин спит чутко, и невозможно снять ключ, открыть ларец, взять золотого скарабея, а потом снова прикрепить ключик к поясу, не разбудив первого конюшего. А потому без его согласия никто не мог взять украшение. А значит, господин решил испытать тебя. Ты же, не ответив на столь простую загадку, настолько рассердил его, что он, вспомнив твои самовосхваления, и решил наказать тебя столь неожиданным способом.

— А он казался мне самым мудрым и добрым человеком на свете, — вздохнул Илия.

Вечер давно опустил свой полог, зашло солнце, и они шёпотом разговаривали друг с другом в фиолетовом сумраке ночи. Уже послышалось шуршание песка, мыши не спеша выходили на ночную охоту. Духота, царившая днём, угасала, и первые струйки небесной прохлады вместе с тусклым светом звёзд проникали сквозь узкие щели окон.

— Пора ложиться, а то завтра будем ходить, как два сонных крокодила, — улыбнулся Илия. — Ты видел, как ходят сонные крокодилы?

— Нет.

— Я тебе как-нибудь покажу! Когда мы выберемся отсюда. Ты веришь, что мы выберемся отсюда?

— Мне бы хотелось, — отозвался Азылык.

Наутро — обычный завтрак из овощей и пшённой каши, политой оливковым маслом, которое доставалось четырём узникам благодаря Илие. Египтяне, хоть и по-прежнему держались наособицу, но вели себя несколько возбуждённо, разговаривали между собой больше обычного и бросали в сторону соседей странно интригующие взгляды. Илия первым обратил на это внимание и сам спросил, что их беспокоит. Сановные узники переглянулись, один из них, торговец вином, переборов нерешительность, впервые заговорил с ханаанином. Их беседа длилась чуть более получаса. Азылык в неё не вмешивался, несмотря на то, что неплохо знал египетский язык и слышал, о чём шёл разговор. Торговец вином и хлебопёк рассказывали юноше о том, кто они такие, как попали в тюрьму, а после этого и свои сны, которые вот уже третий день мучили обоих. Они чувствовали, что сновидения вещие, но не могли разгадать их смысл. А потому и решили обратиться к Илие. Поставщику вина приснилась виноградная лоза с тремя ветвями, на которых созрело много винограда. И будто фараона одолела жажда, тот поднёс свою чашу, и торговец выжал туда виноградный сок. Правитель выпил сладкий сок, и лицо его просветлело. И хлебопёк рассказал свой сон: будто три корзины с разными хлебами и лепёшками выросли у него на голове, но налетели вороны и с криками стали клевать эти хлеба, и хлебопёк не мог прогнать их.

— Тебе разрешают выходить в город, ты знаешь местных толкователей, расспроси их, что означают эти сны, — обеспокоенно зашептал хлебопёк. — За ними кроется какой-то важный для нас обоих смысл, я чувствую!

— Да и мне бы хотелось, — закивал торговец вином и, оглянувшись, таинственно добавил: — Мы бы сумели отблагодарить тебя.

Илия, переговорив с ними, долго морщил лоб, потом приблизился к оракулу.

— Слышал наш разговор?

Азылык кивнул.

— Ты считаешь, что это вещие сны?

Оракул пожал плечами.

— Может быть. Моя бабка когда-то любила разгадывать эти картинки, которые возникают ночью внутри нас, — задумавшись, улыбнулся прорицатель. — Надо разложить картинки и прочитать. Ведь египтяне так составляют иероглифы. К примеру, изображение паруса обозначает «ветер», треугольник — «холм», перо — это и «перо» и «правда». Ты же умеешь писать?

— Писать и разгадывать не одно и то же, — проговорил Илия.

Однако в тот день начальник тюрьмы на рынок юношу не отправил, и напрасно поставщик вина с хлебопёком с надеждой посматривали на юношу. Снова наступил вечер, принеся кратковременную прохладу. Илия был раздосадован тем, что не может разгадать оба сна.

— Что значит виноградная лоза с тремя ветками? Виноград — это вино, а вино туманит головы. Выходит, что он затуманил голову фараону и потому был брошен в тюрьму? — вздыхал он, укладываясь на жёсткую циновку.

Оба египетских чиновника уже тихо посапывали во сне. Для Азылыка это был сигнал, чтобы обо всём рассказать Илие.

— Ты знаешь, я, кажется, разгадал эти сны, — шепнул он.

— Вот как? Давай, рассказывай!

— Тут всё просто. Три ветки — это три дня, как три корзины на голове у хлебопёка. Но только совсем разные дни. Через три дня фараон вспомнит о торговце вином, ибо новый оказался ещё более нерасторопным, повелитель прогонит его и подумает о том, что лучше прежнего не было, а то досадное происшествие больше не повторится. И он восстановит его в той же должности и попросит забыть о тюремных днях...