Натан Полянский - Славен город Полоцк

За свои наделы крестьяне должны будут отрабатывать у помещика сорок «конных» дней в году и тридцать «пеших» дней — Это не так уж плохо. Они совсем освобождались только от внесения дани грибами и ягодами. Что ж, за один грош любой деревенский мальчишка насобирает для Ивана Матвеевича достаточно того и другого. А вот за усадьбу, в которой мужик родился и вырос, он должен внести помещику немалый выкуп, иначе она не будет признана его собственностью. И Иван Матвеевич потихоньку потирал руки и мысленно благодарил того неизвестного сановника, который так удачно вставил в «Положение» этот мудрый параграф. За надел он также получит от крестьян выкуп, вернее — от казны (это, разумеется, надежнее), а уж казна будет взыскивать с крестьянина его долг на протяжении сорока девяти лет. «А хоть и тысячу, мне-то что!» — в мыслях произнес Иван Матвеевич. Кроме того, на протяжении двенадцати лет крестьяне еще остаются «временнообязанными» — не могут уходить от своего помещика.

— Почем же это десятина обойдется? — вдруг спросил кто-то из слушателей, воспользовавшись очередной запинкой отца Герасима. Поп вздрогнул, точно пробужденный ото сна, и едва не выронил книгу.

— Сказано же, — недовольно ответил он, перелистывая страницу назад. — Четверть стоимости надела плати сейчас, а там по шесть процентов в год.

— А рублей, рублей сколько это будет? — нетерпеливо выкрикнул тот же голос, а другой голос позади Ивана Матвеевича, очень знакомый голос, отозвался:

— 81 рубль за десятину. Цена же ей восемнадцать-двадцать рублей.

Иван Матвеевич оглянулся, увидел черную повязку на веснушчатом лице и пожалел, что теперь уж никаких прав не имеет преследовать своего бывшего кучера, даже заставить его замолчать не может. И, будто дразня его, Арсений заговорил:

— С кривдой отпускают мужика. Двенадцать лет от нынешнего дня служи помещику, как прежде. А свобода где?

Десятки слушателей заговорили одновременно. Отец Герасим поднял руку с «Положением», на миг стало тише, но, прежде чем он успел опустить руку, кто-то выкрикнул:

— Не ту книжку читаешь, отче!

— Настоящую выкрали, эту подсунули, — раздался другой голос.

— Жалобу царю писать будем.

— А не подкуплен ли ты, отче? Вчера кум ко мне приходил из Ветрина, сказывал, им совсем не так читали — всего еще две недели у помещика служи, а там забирай себе землю и лес, которыми пользовался.

— Враки все! — громко выкрикнул отец Герасим на той ноте, на которой обычно провозглашал «Алилуйя», и захлопнул книгу. — Не верьте всяким побасенкам. Царская воля — вот она, тут.

Стоявшие рядом с Арсением два мужика подтолкнули его вперед:

— Иди, читай ты!..

Арсений повертел в руках «Положение», бегло просмотрел начало, заключительные строки, убедился, что отец Герасим читал, как написано. Значит, обманул царь мужиков! А Арсений так верил в его справедливость! Неужто книга, действительно, подложная? Арсению вспомнился недавно слышанный рассказ о некоем солдате Буржинском, который якобы добился свидания с царем и получил из его рук настоящий манифест. Все, кому рассказывалось о Буржинском, верили, что так все и было. Арсений сомневался. Но может, и впрямь было?

— Граждане мужики, — возвысил Арсений голос, и мгновенно водворилась тишина, какой не мог добиться поп. — Царь тут велит брать землю у помещика за «установленное вознаграждение», то есть по-справедливому. Как же это получается?.. Десятина хорошего луга стоит двадцать рублей. Так сколько уже мы за ту десятину внесли? Восемнадцать лет помещик владеет сим имением, и не было года, чтоб мы на него не работали сполна по инвентарю. Считай хоть по одному рублю в год наработали за каждую десятину. Значит, еще два рубля ему следуется с десятины. Кто уволоку имеет — плати за нее сорок рублей и забирай всю! А если помещик был лют, то можно ничего не давать...

Далеко не все поняли, что расчеты Арсения произвольны, приблизительны. Многих слушателей уже утомило обилие туманных подробностей «Положения», они нетерпеливо ждали короткого и ясного вывода об их новых правах. Теперь они ухватились за слова Арсения о справедливости царя и вот за эти цифры: два рубля за десятину, сорок рублей за уволоку.

Не успел Арсений закончить своей речи, как тут же родился слух, что поп читал неправильно, что в действительности велел-де царь платить добрым помещикам по два рубля за десятину, а у плохих брать землю без выкупа. Из церкви слух передался на паперть, где дожидалась вестей большая толпа ремесленников и мужиков, которым не хватило места внутри церкви. Отсюда слух пошел бродить по улицам Полоцка и ближайших селений и скоро дошел до губернского города.