Юрий Давыдов - Жемчужины Филда

3. О евреях иностранных.

Для иудеев, приезжающих из-за границы, предполагался постройкой отдельный флигель. Нельзя в этом не усмотреть дух низкопоклонства перед Западом, что вдвойне позорно в отношении евреев.

Приложение.

Оставляя гр. Бенкендорфа А.Х. в сильном подозрении на счет его причастности к заговору сионистов, нельзя не отметить, что шеф жандармов Российской империи, изучая «Положение о гостинице», внес собственноручное дополнение. Точнее, исключение. Оное, не без труда обнаруженное в ходе следствия, гласило: «Иностранным евреям, которые обрели общую известность и значительность, дозволяется жительствовать на вольных квартирах».

Что значит — общую известность?.. Где?.. Само собой, не в Пошехонье, а в европах. Как видите, и шеф жандармов, правая рука царя, зачумился тем же позорно-неизбывным духом. Как раз вот эта правая рука, не будучи левшой, и подписала «Положение», претонко сработанное Поповым — Бромбергом.

Однако учреждение в столице еврейского двора зависело в конце концов от Зимнего дворца. И есть надежда, что государь, привычкою имея вставать с левой ноги, сорвет сей умысел.

…ПРИТОНА СИОНИСТОВ на Шлиссельбургском тракте еще не было, и Пинхус жил, пусть временно, но жил на…

Иной наш современник, писатель, прописал бы Бромберга П.И. на площади Урицкого, который, прямо скажем, Соломоныч. Зная с детства, как и Пинхус, Талмуд «на иглу», он… об этом Пинхус и не мечтал… возглавил органы, представьте, в Петербурге. И получил в награду большую площадь аж в самом центре.

Но следователь, будь он и заединщиком с писателем, обязан все же действовать иначе. Сыщи у сыщиков те ведомости, которые имели заголовок почти такой же, как пьеса у Стругацких, — «О евреях, проживающих в С.-Петербурге». Сыскав, определи, где именно гнездился объект оперативной разработки. И тут окажется, что Бромберг П.И. нанимал фатеру у Харламова моста, в дому Дубинкина.

Не в силах мы тут не прибавить, что бельэтаж у этого Дубинкина занимал Исаак Шильдрот. Иностранный, но тоже, как и Бромберг, еврей. Тоже коммерсант, но не из Жмеринки или Житомира, нет, из Марселя.

Конечно, Шильдрот не был Ротшильдом, но он был Шильдротом, а это не так уж мало. В Одессе он оптом покупал пшеницу, в Москве и Петербурге продавал вино. Шел в гору? Да это ж неумно. Он ровной шел дорогой, играл, но не отыгрывался. Он не картавил, а грассировал. И длинный нос его вполне сходил за галльский, притом классический, стародворянский.

Мосье Исаак ужасно импонировал как француз — Дубинкину, как иудей и Пинхусу. И даже приставу в 4-й Адмиралтейской части, где находился дом Дубинкина, — жид не был жаден.

Шильдрот держался с Бромбергом соседом добрым, но при этом соразмерно с паспортом своим, гражданскими правами, равными природному французу, и прононсу, что означало некоторую снисходительность. Являть ее было приятно мосье Исааку, он нередко приглашал соседа, и Пинхус, не дичась, спускался в бельэтаж. Так было месяц, два, пока не пробежала кошка.

Мосье Исаак был галломаном, его кумиром был Наполеон. Кумиру он курил сигару, как фимиам. Сигарный дым слоился, подсвеченный свечами, как в кумирне.

Но к императору французов Пинхус Бромберг имел особый, неоплатный счет. Родителей своих почти не помня, он помнил, что их убили драгуны Великой Армии. За это отомстили русские, а царь («наш царь» говорил Пинхус) отнял Париж у Бонапарта. Мосье Исаак нисколько не оспаривал сей факт истории. Однако неизменно отмечал — наш император уравнял евреев в правах со всеми гражданами своей империи, взамен не требуя измены иудейской вере. И тут уж Пинхус не имел, что возразить. И все же словно б обижался за русского царя.

Однако кошка-то бежала по иной демаркационной линии.

Уравненный в правах негоциант, случалось, гнул к тому, что есть, оказывается, глубинная общность в сущности религий, а также к признанию их равного существования. И намекал, что Талмуд искажает Моисеевы законы.

Всему, однако, предел положен. И Пинхус приложил к Шильдроту тавро вероотступника. Диссидента. Наш Бог, подумал Пинхус, не простирает свой шатер над Шильдротом. А нынче бы сказали: пусть простирается на нарах. За что? Вероотступник не ждал пришествия Мессии, как диссидент прихода Коммунизма. Всему виной растленный Запад. А Пинхус Бромберг располагал конкретным, точным сроком: в теченье жизни поколенья.

Менделеев-химик умел расчислить существованье элементов. Творцом уж сотворенных, но еще не познанных венцом Его творенья. А Мендель-часовщик, прозябая в том местечке, где Пинхус Бромберг так неплохо жил, Мендель расчислил, когда же, наконец, наступит кец.