Джон Престон - Раскопки [litres с оптимизированной обложкой]

Решение присяжных вряд ли кого-то удивило. После того что сказал мистер Вуиллами, трудно было ожидать чего-то другого. Тем не менее все повернулись и уставились прямо на меня почти что пожирающими глазами. Я хотела уйти, но возникла невероятная давка. Толпа напирала со всех сторон, и меня чуть не свалили с ног. Мистер Рид-Моир встал по одну сторону от меня, мистер Браун – по другую, и так они довели меня обратно к машине. Лайонс уже ждал меня с открытой дверью.

Мы выехали со свекольного поля и оказались на дороге. Конечно, я должна была быть в восторге. Все думали, что я буду в восторге. Но восторг – явно не то, что я чувствовала. Никакой особенной радости, наоборот – чего-то как будто не хватало. По дороге домой я заставила себя сосредоточиться на виде за окном: узкая полоска асфальта, исчезающая за горизонтом, поля созревшего ячменя по обе стороны, будто без цели расступающееся море.

Мистер Рид-Моир, мистер Мэйнард, мистер Филлипс и Пигготты прибыли в дом через несколько минут после меня. Мистер Браун на своем велосипеде приехал следом. Все говорили, как они за меня рады. Хотя слова мистера Филлипса и мистера Рида-Моира звучали чуть менее убедительно.

Но затем всеобщая радость, пускай и хрупкая, все же взяла верх. Рид-Моир говорил, как важно, чтобы находки не покидали «родных краев», что их нужно выставить на всеобщее обозрение там, где для людей они представляют особенную ценность. Правда, никто с этой мыслью не согласился, и он замолчал.

Мистер Браун держался спокойнее, чем все остальные. Возможно, потому, что личной заинтересованности в находках у него не было. Он пил чай с явным удовольствием, а когда ему предложили второй кусок торта, укоризненно погрозил Грейтли пальцем, как будто тот пытался его соблазнить. Когда душевный подъем иссяк, беседу поддержал мистер Пигготт, рассказав, как в лондонских парках безработных мужчин заставляют копать траншеи. Мистер Филлипс рассказал историю, как торговец, у которого он берет вино, посоветовал ему запастись лишними ящиками рейнского вина, пока оно еще есть.

Мистер Рид-Моир, очевидно, тоже намеревался внести свою лепту, но не успел и рта раскрыть, как мистер Мэйнард неожиданно начал рассказывать запутанную историю, как немецкие солдаты забрались по девичьему винограду на его дом. Потом, правда, выяснилось, что это всего лишь кошмар, который постоянно мучает его дочь.

Только когда мы проговорили еще несколько минут, я заметила, что миссис Пигготт вышла из комнаты. Я немного подождала, когда она вернется, но она все не приходила, и я пошла посмотреть, все ли в порядке. Она была одна в столовой. Шторы полузакрыты. На стол, на котором я разложила некоторые фотографии с раскопок, сделанные моим племянником, падала широкая полоса света. Я заговорила, чтобы заявить о своем присутствии, поскольку не была уверена, что она обратила внимание на мое появление.

– Вот вы где, моя дорогая.

Она вздрогнула.

– Простите, миссис Претти…

– Нет, нет. Смотрите-смотрите. Я выложила фотографии, думая, что они кого-нибудь да заинтересуют, а потом они совсем вылетели у меня из головы.

Мы стояли вместе и разглядывали снимки. Их можно было разделить на три группы: фотографии самого корабля, фотографии людей на раскопках и фотографии находок. Среди второй категории было четыре фотографии Роберта и меня. Мы сидели на вершине насыпи и смотрели вниз, на раскопанную внутреннюю часть корабля. Роберт сидел у моих ног, подтянув колени к подбородку. Меня как-то смутило, что он был так же неподвижен, как и я.

– А вашего сына нет дома? – спросила Пегги.

– Я отослала его на несколько дней на южное побережье, – ответила я. – У меня там двоюродные братья. Мне показалось, ему нужно сменить обстановку. Он ходил грустный после того, как все уехали.

Было среди фотографий две с миссис Пигготт. На обеих она явно не знала, что ее фотографируют. На одной она, похоже, только что встала с песка. На коленях комбинезона пятна, волосы в беспорядке. На другой фотографии она разглядывала предмет, который только что откопали. Сам предмет было видно плохо: в правом нижнем углу снимка выглядывал участок металла с ямками. Но выражение ее лица было весьма определенным: она выглядела удивленной и одновременно обрадованной. Ее поймали в тот момент, когда ее лицо вот-вот должно было расплыться в улыбке.

– К сожалению, племянник мой тоже уехал, – сказала я. – Он надеялся приехать, но в итоге не получилось.