Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Но в более поздние времена, когда меч заменили пистолетом, и конфликтующее стороны отошли от рукопашного боя — дуэль выродилась в тайную и незаконную перестрелку на лесной поляне или пустыре и оказалась буквально на задворках цивилизации.

Дуэль стала бледным подобием того торжественного ритуала, которым она являлась в Средневековье, когда разгневанные феодалы вызывая друг друга на дуэль, бросали перчатку, облачались в доспехи, давали клятвы перед алтарем, пришпоривали коней на огороженной арене и сражались на глазах у тысяч свидетелей копьями, мечами и кинжалами, рискую честью, состоянием, жизнью и спасением души. С тех пор подобных зрелищ мир больше не видел.

Капомениль, место предполагаемого преступления, сегодня тихая деревушка в нормандской глубинке. Река Ви все также питает небольшую плодородную долину, в которой когда-то находилось имение Карружей. Все также большую часть года река, извилистое русло которой хорошо известно местным рыбакам, ловящим здесь форель, безмятежно несет свои воды через поля и сады, мимо средневековой мельницы и невысокого утеса, на котором когда-то стоял старый замок. После Карружей замок перешел к другим хозяевам, но постепенно он оказался заброшен и был снесен во времена французской революции. Сегодня от замка ничего не осталось кроме фрагментов каменной кладки, ставших частью построенных здесь позже домов и ферм, которыми сейчас усеян утес.

Примерно в миле к северу, за долиной реки, на возвышенности находится деревня Сент-Креспан. Шпиль местной церкви все также виднеется на горизонте. Этот вид, наверняка, был хорошо знаком Жану и Маргарите. На востоке протянулись невысокие холмы, а примерно в 16 километрах за ними находится городок Лизьё, прямо на пути из Фонтен-ле-Сореля в Капомениль. По этой дороге Жан и Маргарита путешествовали зимой 1385–1386 годов, когда самый беспокойный период в их жизни должен был вот-вот начаться.

Еще одна дорога ведет из Капомениля на юг к городку Сен-Пьер-сюр-Див, куда вызвали Николь де Карруж, и ей пришлось оставить Маргариту одну в замке в то роковое утро, когда совершилось преступление.

Сегодня в Капомениль можно попасть, следуя из Сен-Пьера на север по автостраде D16, а затем свернув на проселочную дорогу, ведущую вдоль реки Ви на восток. Это просто неприметная деревушка, насчитывающая дюжину зданий.

Утром в начале марта поля еще не просохли от поздних зимних дождей, вода в реке поднялась высоко, и ее сдерживает дамба рядом со старой мельницей. Сотрудник водной службы Франции открывает шлюзовые ворота, и вода заливает дорогу, ведущую через долину на север. На какое-то время Капомениль оказывается отрезанным от Сен-Креспана рвом с водой, похожим на те, что устраивали вокруг своих домов местные крестьяне во времена Столетней войны, чтобы защитить урожай и скот. Но вырвавшаяся на свободу вода постепенно отступает, солнце освещает плодородную землю, обещая скорый приход весны. Лишь вороны, громко каркающие на яблонях вдоль берега реки, продолжают о чем-то спорить.

На знаке, установленном вдоль дороги, я читаю современное название этого места — Капармениль. Неподалеку я вижу мужчину в резиновых сапогах. Он работает лопатой у себя в саду рядом с тем самым местом, где когда-то стоял старый замок. Я останавливаюсь на обочине и выхожу из машины. За несколько дней мне уже удалось пообщаться с уроженцами Нормандии, включая одного историка, который щедро поделился со мной новыми данными для моего исследования. Теперь мне интересно, знает ли этот местный житель о том, что в Средние века здесь был замок, и слышал ли он что-то о его обитателях. Может ему даже посчастливилось откопать на своем участке какие-то артефакты прошлых столетий.

Я подхожу к забору с колючей проволокой, за которым он работает и обращаюсь к нему на французском. Назвав себя, я спрашиваю мужчину, что ему известно о старом замке и семье Карружей. Оторвавшись ненадолго от работы, мужчина внимательно изучает меня. Он явно поражен появлению незваного гостя в его тихом феоде и воспринимает мои расспросы о его владениях настороженно.

Возможно, всему виной мой акцент, или то, что я не знал, как следует себя правильно представить, или он просто сразу распознал во мне американца. А может все дело в старой нормандской привычке — после тысячи лет войн, грабежей, предательства, и сборов налогов здесь не принято доверять любому незнакомцу, который неожиданно объявляется и задает неуместные вопросы.