Саймон Скэрроу - Римский орел. Орел-завоеватель

Неожиданно стрельба прекратилась. Легионеры притихли, гадая, что замышляют враги.

— Макрон! — позвал Вителлий. — Макрон! Ты еще жив?

— Так точно, командир! — отозвался центурион машинально.

— Хорошо. Так вот, послушай меня, Макрон. В конечном счете сундук все равно достанется мне. Вы в ловушке, и вам из нее не выбраться. Я послал за подкреплением, так что ваша гибель только вопрос времени. Я вполне могу дождаться подмоги, держа вас под прицелом, но если ты оставишь сундук, то, так и быть, позволю тебе уйти.

— Хрена лысого, командир! — крикнул Макрон в ответ. — Если ты хочешь заполучить его, то приди и возьми. А нет — убирайся.

— Послушай меня, центурион! Если я по твоей милости потеряю здесь время, пощады не будет никому. Ни тебе, ни твоему сброду. Перебьем всех до единого. Лучше отдай сундук, и все вы останетесь живы. Даю слово, что отпущу вас!

— Слово? — Катон поднял брови. — Он явно держит нас за дураков.

— Держит, — кивнул согласно Макрон. — Для этих штабных все мы — быдло.

— Макрон! — крикнул трибун снова. — Поговори со своими людьми, я дам тебе время. Пусть выберут, что для них лучше — неизбежная смерть или возможность подобру-поздорову уйти восвояси.

Макрон повернулся к легионерам:

— Ну?

— Он все равно никого не оставит в живых, — ответил за всех Пиракс. — Что бы мы ни решили.

— Ты прав, — кивнул Макрон. — Так что же нам делать? Атака исключается?

— Если только мы не ударим с двух сторон, — сказал вдруг Катон.

— И как, спрашивается, это устроить?

Катон перекатился на спину и приподнялся на локтях, потом подбородком указал на болото.

— Кому-то из нас, троим или четверым, надо доползти до воды. Трава тут высокая, да и туман, так что это возможно. Потом вплавь, по широкой дуге надо обогнуть островок и выбраться в тылу у сирийцев. Думаю, они растеряются, когда на них кинутся с двух сторон, и чуть замешкаются со стрельбой, а это нам и надо. — Катон умолк, но увидел, что остальные продолжают смотреть на него, и виновато прибавил: — Это все.

— Это весь план?

Катон кивнул.

— Ну, на худой конец, и он сгодится. Похоже, нам остается либо сделать, как ты предлагаешь, либо полечь тут костьми. — Макрон оглядел уцелевших бойцов. — Значит, так, оптион. В обход пойдешь ты и возьмешь с собой Пиракса, Лентулла и Пизона.

Катон смущенно замялся:

— Прошу прощения, командир, но вести людей придется кому-то другому.

— Почему?

— Я не умею плавать.

— Ты ведь сказал, что умеешь. Легату. В тот вечер, когда поступил в легион.

— Боюсь, командир, что я несколько преувеличил.

— Сбрехнул, ты хочешь сказать?

— Так точно. И ужасно об этом жалею.

Макрон окинул его хмурым взглядом:

— Да, оптион, это и вправду ужасно. А знаешь почему? Потому что теперь в эту хренову топь придется лезть мне.

— Виноват, командир.

Макрон отстегнул застежку плаща и кивком велел остальным сделать то же. Лентулл, Пиракс и Пизон проверили крепление мечей и кинжалов, затем вслед за своим командиром поползли по-пластунски к воде, соскользнули в нее и растворились в тумане. Катон, рискнувший выглянуть из-за колеса, убедился, что у сирийцев все тихо. Они оставались там, где и были, а чуть поодаль высилась безошибочно узнаваемая фигура Вителлия. Бочкообразный, приземистый Пульхр присматривал за лошадьми. Тут над ухом Катона просвистела стрела, и он счел за благо снова нырнуть в укрытие. Раненых уже обложили щитами. Трое невредимых, готовых к атаке легионеров припали к земле, сжимая мечи. Время, казалось, остановилось, но сумерки ощутимо сгущались, и Катон поневоле задумался, куда же запропастился центурион.

Затем Вителлий пошевелился и нетерпеливо окликнул:

— Эй, Макрон! Твое время вышло. Отдай сундук. Или умри.

Катон оглянулся на сотоварищей.

— Эй, центурион!

— Скажи ему что-нибудь, — прошептал один из легионеров.

— Что? Что сказать? — беспомощно пискнул Катон.

— Да что угодно, дурень несчастный!

— Молчишь? — сердито спросил Вителлий. И заключил: — Похоже, ты выбрал смерть. Ну так и подыхай, как собака!

В то же мгновение за спинами лучников раздался яростный боевой клич. Макрон и три его пехотинца устремились в атаку. На долю секунды этот крик ошеломил и Катона, но он моментально опомнился, вскочил и с диким воплем бросился на ближайшего из сирийцев. Тот, увидев мчавшегося к нему легионера, выронил лук и принялся торопливо вытаскивать из-за пояса кривой тесак. Однако спешка сослужила ему дурную службу: тесак, вывернувшись из руки, упал в грязь, и безоружный сириец, сноровисто развернувшись на пятках, кинулся наутек. Катон попытался достать его длинным выпадом, но лишь пропорол ему ягодицу. Беглец заорал и прибавил ходу, огибая своих товарищей, падающих под ударами римских мечей.