Юлия Верба - Троеточие… [litres]

Поэтому перед тем, как начинать судебные тяжбы, надо было оценить, о какой сумме вкладов идет речь и сможет ли она перекрыть все правые и левые расходы.

Кто сказал, что в Сберегательном банке чтили тайну вкладов, тот никогда не проверял волшебную силу двадцатипятирублевой купюры, а в тяжелых случаях – чудодейственных ста за информацию.

Кто, как не Лида, поднял все оставшиеся в живых связи, кто, как не Светлана, пошел низами – через кассиров. Ничего! Ни копеечки! Да, есть крупная сумма, которую Верба положила на свое имя пару месяцев назад, но это ее вклад, не наследство. Не докажешь. А Ксенины деньги бесследно исчезли. Видимо, эта Люда со своим спортсменом была хитрее, чем казалась.

Лидия Ивановна Ланге, выслушав горестные отчеты помощницы, философски вздохнула:

– Ну значит, наши таланты к гешефтам передались через поколение. Тоже неплохая новость.

В одночасье разбогатевшая Люда Верба о таких финансовых катаклизмах у нее за спиной узнает чисто случайно, когда пойдет снимать проценты по старым Ксениным книжкам перед Новым годом на подарки.

– Панкова, там надо переоформить на Вербу и проценты снять, если можно.

Кассирша вспыхнула:

– Да вы достали уже со своей Панковой! Когда уже угомонитесь! Полгорода ее деньги ищет! Нет ничего!

– В смысле нет ничего?! У меня книжка ее!

– Где?!

Людка сунула в окно книжку Ксени, свой паспорт и завещание. – Вот, я не переоформляла. Не надо было пока…

– Вы что, слепая? – продолжала бухтеть кассир. – Вот что написано? Ильинская! Какая Панкова? И в завещании вашем – Ильинская! Что, не знали, как благодетельницу звать?

Никто не даже не думал и тем более не смотрел, что Ксения Ивановна не поменяла во втором браке фамилию. Во-первых, куча переоформлений, во-вторых, разные фамилии с влиятельным мужем – меньше шансов у всех проверяющих и, в-третьих, главная причина, в которой она признается только будущему мужу, – сын с фамилией Ильинский.

– Ты понимаешь, мы с тобой будем на одной, а он совсем один на другой. Как будто я не его мама. Понимаешь? Я видела Людку Канавскую у Нилы Собаевой. Женя жаловалась, что девчонка в обиде однажды ляпнула, что она ничейная и ненужная в новой семье. И не важно, сколько ему лет. Я останусь Ильинской, но только твоей…

Почтальон, которая приносила пенсию, называла клиентку с щедрыми чаевыми только Ксения Ивановна, а Люда на такую ерунду, как фамилии в документах, внимания не обращала.

Люда наслаждалась внезапно свалившейся на нее свободой и не вполне понимала, что с ней теперь делать. Как локомотив, который разогнался до максимальной скорости, она после смерти Ксени продолжала лететь в прежнем графике. Тратить деньги и уходить в загул она не умела и не собиралась, работать на предприятии не было необходимости – процентов со всех вкладов хватало на приличную зарплату для домохозяйки. Первым делом, получив наследство, она проведет в квартиру телефон (взятка в триста рублей сильно ускорит Нилину очередь) и спросит всех домашних об их главных «хотелках». Юлю можно было не спрашивать – она мечтала о взрослом велосипеде, потому что Леськин «Зайка-2» был уже таким крошечным, что колени нависали над рулем. Леся, как и положено в семь лет, по семейной традиции попросила пони или в крайнем случае попугая какаду и собаку. У взрослых с тайными желаниями было еще хуже. Толик удивился – у него все есть, тем более Люда успела связать всему экипажу на тончайших спицах-двойке ультрамодные сине-белые шапки фасона «петушок» с бортовым номером «Алмаза» на боку – высший шик на грядущих соревнованиях.

– Мам, о чем ты мечтаешь? Любое желание! Понимаешь, я сейчас могу исполнить любое твое желание! Ну! Ну помоги мне. Что? Круиз по Крымско-Кавказской на пароходе? Ты же всегда мечтала. В люксе? Хочешь?

Вот тогда, задыхаясь от слез и стыда, Нила признается, что на ней висит огромный долг.

Практически на каждом предприятии еще с шестидесятых создавались кассы взаимопомощи – официально разрешенные добровольные кредитные общества. Касса создавалась по решению профсоюзного комитета при наличии на предприятии не менее 15 членов профсоюза, желающих быть ее членами. Ее регистрировали в ближайшем профкоме.

При вступлении в члены кассы взаимопомощи все платили вступительный взнос в размере 0,5 % месячного заработка. Потом столько же выплачивали ежемесячно как членские взносы. Член кассы, сделавший 50 ежемесячных взносов, по его желанию освобождался от дальнейшей уплаты взносов, и ему предоставлялось право первоочередного получения ссуд. При выходе из рядов членов кассы взаимопомощи выбывшему возвращались все уплаченные им членские взносы.