Йожеф Дарваш - Колокол в колодце. Пьяный дождь

Соответствует это действительности или нет, неизвестно, но одно несомненно: тучность обоих супругов внушала прямо-таки благоговейное уважение жителям всей округи. Не очень-то много находилось смельчаков, отваживавшихся потешаться над супругами, а если кто и осмеливался подтрунивать или шепотом рассказывать о них какой-либо скабрезный анекдот, то воспринималось это всеми, скорее, как желание скрыть за кажущейся кощунственностью слов неподдельную любовь и благоговейное почитание, которыми удостаивают лишь небожителей.

Пожалуй, не было ни одного званого вечера или обеда, на которые бы их не пригласили. На это у них было какое-то само собой разумеющееся, можно сказать, естественное право.

— Не так бы надлежало справлять именины, — еще раз ворчливо повторил господин Геза и раздраженно вытер салфеткой пот со лба.

— А как, дорогой Геза?

— В два захода, братец. В январе и в октябре, ведь у тебя два имени — Петер и Пал. В этакую несносную жару и не поешь вволю. Где уж тут брюшко нагулять! Того гляди, убавишь в весе. В январе самое время закатить славный пир, свинку заколоть по такому случаю. — Повеселев, он прищелкнул языком. — А в октябре опять же не грех заколоть парочку кабанчиков да и уток еще прибавить. Что ты на это скажешь? Иль тебя завидки берут, глядя на наш отменный аппетит?

— Что ты, дорогой Геза! — рассмеялся Вардаи. — Я ничуть не завидую, наоборот — не нарадуюсь, глядя, как вы уплетаете за обе щеки.

— Ну, а раз так, подвинь-ка сюда это блюдо, а потом подай еще вон то. Так и быть, попотею, сброшу пару килограммчиков. Матушка, не щади и ты себя. Будь послушной женой, поддержи своего благоверного. Не пожалеем живота своего во имя заветной цели. Разорим этого скрягу Вардаи.

— Разорить, может, и не разорим, но запасы опустошим, раз хозяин так гостеприимен! — воскликнул Пишта Жиди.

— Позвать дворецкого! — крикнул Вардаи. — Пусть распорядится, чтоб утром подали коляску. Махнем в Сегед, к еврею, занять денег под проценты.

— Держи карман шире! Так он тебе и даст!

— Не даст? Заливные луга продам. Надо же дядюшку Гезу накормить вволю.

То тут, то там раздавался сдержанный смех, и понемногу тяжелая атмосфера сменилась оживлением, все пришло в движение, подобно тому как закипает вода, если в нее бросить известь. Гости будто очнулись от колдовских чар, почувствовали себя свободнее, завязался разговор. Слышнее раздавался звон ножей и вилок, до этого будто обернутых ватой. Под звон бокалов произнесли тост в честь хозяина дома, пожелав ему прожить еще по меньшей мере сто лет. Вслед за тостом на дворе под открытым окном раздался туш.

— Цыгане! Вот это музыканты! — дружно зашумели гости. — Откуда они взялись?

— Штейнер прислал из Сегеда. Коли уж разоряться, так с музыкой. Не иначе ростовщик проведал о посягательствах нашего разлюбезного Гезы, — хохотал хозяин, будто его щекотали под мышками.

— Разоряться, так с музыкой, говоришь? — зычно затрубил Петер Балла и мотнул при этом головой, словно норовил поддеть своими торчащими кверху черными усиками вместительную гостиную. — Пишта Жиди может дать на этот счет немало полезных советов, у него есть чему поучиться…

— Спасибо, дорогой, за столь лестный отзыв. Удружил ты мне, удружил. Но долг, как говорится, платежом красен. Так вот, слышал я, будто граф опять приедет на лето в свое имение, и если ему захочется найти кого-нибудь, кто хорошо знаком с его родословной и мог бы со знанием дела установить родственные узы, то ты…

Всем было известно, что дед Петера Баллы служил приказчиком у графа Вайнштейна. А внук приказчика, Петер Балла, унаследовал прекрасные угодья в сто пятьдесят хольдов [5] Хольд — венгерская мера площади, равная 0,57 га. . Расширяя свои владения, Петер Балла приобрел несколько отличных участков, большую часть которых составили земли Пишты Жиди. Несмотря на молодость, Петер Балла имел солидную внешность и отличался чисто мужицкой, ненасытной жаждой накопительства. Жизненный уклад Баллы сложился совсем иначе, чем у других господ, его соседей, и тем не менее Балла чем-то походил на них. Громко хохоча, они рассказывали друг другу, что Петер Балла, будучи в кураже, швыряет об стену дешевые стаканы, специально купленные для этой цели. То обстоятельство, что дед его был из приказчиков, доставляло Петеру Балле немало огорчений. К каким только он не прибегал ухищрениям, стремясь доискаться родства со знатными фамилиями и украсить свои владения пышным родовым гербом…