Артур Феличе - Багровый хамсин

Бронзовая кукла выпала из рук плакавшей рабыни на изразцы пола. Ребенок потянулся за ней. Мать, подавая игрушку, упала вдруг на грудь мужа и разрыдалась.

«Благой бог» не позволил Нерхебу сопровождать жену и сына к восставшим…

Пенроирит спешно вызывал Нугри в Хсоу. Каменщик взялся лично доставить заложниц в бывшую столицу. Команду над войсками он передал Шерау, а сам поторопился на север…

Мен-нефер ликовал. Нугри сдержал слово и к вечеру же, в день своего отъезда, впустил в город два корабля с зерном и маслом. Скот и гусей должны были пригнать спустя день…

Все забыли об осаде, о близости войск Ипета и объедались. Союз с «Свободным Хсоу» казался всем теперь единственным спасением…

Вдали грохотали гранитные ядра, вспыхивали редкие огни зажигательных снарядов, но Мен-нефер пел и плясал, привыкнув к однообразной, долгой, безрезультатной войне…

Нерхеб с высоты медной крыши храма Пта старался разглядеть уплывавший в даль корабль Нугри.

Жрец-предсказатель беззвучно шептал заклинания и вычислял по ведомым ему одному знакам возвращение царственных заложниц.

— Мрачна судьба твоей жены, — сказал он Нерхебу, — долог ее путь, и день встречи с тобой покрыт тайной… Пусть же не скупится рука дающего, и истина всплывет, как лист лотоса на поверхность реки… Боги ждут твоей жертвы, сын мой…

Нерхеб безнадежно махнул рукой и вздрогнул.

— Боги ограбили ныне мое сердце… Что осталось мне пожертвовать им?..

Он ушел, не взглянув на вычисления.

Царица Нефтис сидела на высоко взбитых подушках под ковровым навесом и прятала лицо под саисским покрывалом. Она искусала до крови губы, когда ее, по приказанию сына, связали, как простую рабыню, и бросили в темницу в ожидании суда. Но когда она узнала, что «благой бог» переменил: приказание и посылает ее заложницей к восставшим, она решила умереть… Разве могла она, бывшая владычица обеих стран, жена и мать фараона, каждый день дрожать за свою судьбу в руках взбунтовавшейся черни?.. Она не верила больше ни сыну, ни неджесу, ни союзу с Ипетом; даже мысль о возможной встрече с Пенроиритом не давала ей надежды на освобождение… Боги отступились от нее навсегда…

Царевна Меситнинухет-Техен избегала встречаться глазами с матерью. С тех пор, как она открыла измену царицы, они стали врагами…

Царевна сидела на носу корабля, на груде тирских ковров, и играла с сыном; она старалась не думать о будущем.

Черная рабыня рассказывала ей бесконечную сказку о скитаниях неведомого принца, о его страданиях вдали от родины и, наконец, о счастливом возвращении к родным; нубийка хотела утешить свою госпожу, смахнуть слезы с ее больших, печальных глаз…

За бортом шумели воды Нила, плескались о весла гребцов и уплывали назад в Мен-неферу.

Меситнинухет-Техен крепче прижимала к груди ребенка и шептала рабыне:

— Кандакэ, расскажи еще что-нибудь…

Нугри бродил меж скамеек гребцов и подгонял их обещанием награды. Его пугал неожиданный призыв Пенроирита. Что могло случиться в Хсоу?.. Измена?.. Набег кочевников?.. Мор?.. Он готов был избить корабль, как ленивого осла, еле плетущегося под полдневным зноем…

Иногда он проходил мимо заложниц, и глаза его останавливались на царственном ребенке.

Кто мог бы думать несколько наводнений назад, что он, Нугри, простой каменщик с пирамиды, повезет, как пленника, наследника трона… «Благой бог» молод и слаб здоровьем; не имея детей, он был бы принужден признать своим преемником сына сестры… И, может быть, эти самые маленькие, детские руки сжали бы страну сильнее, чем деревянные тиски, к которым приговаривали мелких преступников?..

Нугри подходил к ребенку и протягивал ему свою большую, мускулистую, загрубелую руку. Мальчик в испуге прятался в колени матери.

— Птенец еще в гнезде отличает орла от горлицы, — усмехался каменщик и отходил к гребцам.

Солнце жгло обнаженные спины людей, раскаляло медные украшения корабля, сверкало в брызгах воды…

Мен-нефер оставался далеко позади.

Пенроирит не даром вызывал Нугри. Гонец с северовосточной границы принес страшную весть: неведомое племя, схожее с племенами Шазу и Менту, числом как песок пустыни, с женщинами и детьми подошло к самой «Стене князя» и раскинуло там свой походный лагерь.

— Люди эти, по словам гонца, — говорил писец, — имеют при себе двухколесные повозки; в повозки эти впряжены неведомые Долине животные, подобные большим ослам и быстрые как антилопы… За этими людьми идут еще люди, и нет им числа… нет меры…