Артур Феличе - Багровый хамсин

В подземной галерее главного государственного храма тайно собрались все жрецы Хсоу. Служители богов были смертельно напуганы «обезумевшими» неджесу, поправшими все древние законы; эти законы были установлены веками, подтверждены таинственными знаками небесных богов и упрочены властью земных; и вот они рухнули, как песчаная насыпь в дни наводнения…

— Гибель идет по следам смрадных псов!.. — горестно стонал Тотимгаби, — гибель Долины… гибель всего мира… Померкнет солнце, рухнут на землю звезды, и луна не найдет своего положенного пути… Мрак воцарится там, где ныне сияет сверкающая барка Гора… И настанет царство Сета, царство смерти и тления… Горе, горе нам, верным служителям бессмертных!.. Горе и тем, кто…

Бакнихонсу остановил его жестом руки.

Бритая голова первого жреца была посыпана в знак скорби пеплом, лицо вымазано нильским илом.

— Истинно говоришь, брат мой, истинно, ибо устами твоими вещают сами боги… Плачьте, рвите одежды, верные сыны Долины, — близок день, когда священная река станет сушью… южный ветер поборет северный… страшная птица с пастью крокодила родится в болотах… погибнет все доброе… произойдет небывалое… люди будут смеяться смехом страдания… сын будет врагом, брат — ненавистником… Ра удалится и будет светить лишь час, и не узнают, когда полдень, не распознают тени… И будет так!.. Ибо правда выброшена, беззаконие в зале совета и в зале суда… Золото, электрум, малахит и ляпис-лазурь — достояние рабов, а знатные говорят: «О, если бы нам поесть!..» Они ходят в лохмотьях, а слуги топчут виссон… рабы имеют слуг… не ткавший для себя имеет тонкое полотно… нищие дошли до положения богов… грязные скрыты под освященными плитами гробниц сановников… на теле парасхитов благовония и пелены, под головой у них «Книга мертвых» и «Книга выхода на дневной свет»… Тот же, кто погребался как сокол, выброшен вон… то, что таили в себе пирамиды, исчезло…

Под высокими сводами пронесся общий горестный стон.

Голос Бакнихонсу звенел резким криком:

— Храм Прекрасноликой осквернен, ее священный урей похищен, ее сокровища в пыли!.. И это еще не все! Сет завладеет землей… пустыня породит скорпионов, подобно гиппопотамам пожирающих людей… боги отступятся от своих служителей и пошлют мор… камни заговорят, и будет страшен их голос, вещающий конец всего живого… Мир ввергнется в бездну Дуата… Мрак будет тверже меди и звонче бронзы… Все погибнет…

— Довольно!.. Довольно!..

Жрецы в отчаянии рвали на груди свои белые одежды.

Бакнихонсу помолчал и, оглядев собрание, спросил:

— Все ли из братьев, собравшихся здесь, верны заветам посвященных?.. Нет ли и среди служителей богов отступников и предателей?.. Не захватила ли кого-нибудь из них зараза мятежа?..

Все жрецы, как один человек, подняли руки, подтверждая свою верность.

— Да будут прокляты изменники!..

— Да не достичь им во веки небесного совершенства!..

— Да погибнут они, заблудившись по дорогам Аменти!..

— Смерть изменникам!..

Бакнихонсу заговорил, понизив голос:

— Всем ли ведомо, где скрывается ныне «благой бог»?.. Он бежал из Хсоу в самом начале мятежа и заперся в укрепленных стенах Иттауи… Я тайно послал к нему скорохода, испрашивая у его величества, что нам делать. И вот его ответ: «Скорбя о судьбе своего города и своих верных жрецов, мое величество послало гонцов в Ипет просить помощи против взбунтовавшихся неджесу. Но подлый Ипет велел передать, что готов притти с войском усмирить бунтовщиков лишь в тот день, когда мое величество откажется от царской власти»…

Над собранием пронесся глухой ропот.

— «Благой бог» приказал вырвать языки у гонцов Ипета, — продолжал Бакнихонсу, — и палками прогнать назад… Он требовал выдать голову дерзкого хека, провозгласившего себя единым властителем обеих стран… Ах, «благой бог» слишком молод и неопытен; ему неведома мудрость предков: «Слова — вода, — они утекают меж пальцев»… А войска Ипета многочисленны и несокрушимы…

Жрецы молчали, опустив головы. Они были подавлены вестями.

По губам Бакнихонсу промелькнула усмешка. Он простер руки, призывая к вниманию.

Десятки глаз впились в его лицо.

— Если великие боги, — начал он, — отшатнулись от юного властителя, — не знак ли это воли бессмертных, чтобы и мы, их верные служители, оставили его?.. «Благой бог» перестал, верно, чтить заветы богов: мыслил лишь о себе, о собственном весельи — о пирах, охотах, праздниках; храмы при его правлении не богатели, как бывало прежде; сокровищницы богов пополнялись редко, жрецы беднели, ибо не получали служб при управлении страной, — их обходили, предпочитая им веселых юношей с венками на плечах… Фараон не преследовал иноземцев, и они стекались в Долину, как песок пустыни; их нечистые храмы стояли рядом с нашими, и боги их привлекали молящихся…