Артур Феличе - Багровый хамсин

Со стороны пирамиды слабо доносилось жалобное пение плакальщиц. Великий покойник вступал в свое вечное жилище из дорогого дымчатого базальта с посеребренным полом и резными косяками дверей из черного дерева…

Уже два лунных круга жила Актис в доме Нерхеба, два лунных круга ее жизнь была похожа на счастливый сон…

Она, как настоящая «небет-пер», распоряжалась всем в доме, имела слуг и рабов, могла принимать дары от смотрителя поместий Нерхеба, вела счет его сокровищам и его стадам в загородных имениях; у нее были ключи от деревянных замков житниц, и она одна разрешала снимать печати с богатых кладовых «семера».

Мать Нерхеба, Ситисру, была уже стара; печаль о любимом муже, которого она слишком рано проводила на Запад, сделала ее старухой прежде срока. Глаза Ситисру, пролившие больше слез, чем Нил воды, давно ослепли. Она была рада, что в доме появилась женщина, близкая сердцу сына, и, предоставив Актис все хозяйство, заперлась в своем покое; там с утра до ночи она лежала распростертая у статуи покойного мужа.

Горе Ситисру и ее слепые глаза были единственной печалью в доме знатного «семера».

— Где ты, возлюбленная моя?.. — спрашивал Нерхеб, спускаясь с террасы в сад.

Черные косы Актис метнулись среди лотосов, окружавших водоем, и звонкий голос ее откликнулся:

— Иди сюда, моя любовь, иди сюда!.. Я здесь!.. Я кормлю твоих ручных ибисов!..

Нерхеб сбежал вниз.

— Я так скучал без тебя, моя царица, — говорил он, — «благой бог» продержал меня во дворце все утро… Ты тоже скучала?..

Актис покачала головой и улыбнулась.

— Нет!.. Я никогда теперь не скучаю… Когда тебя нет со мной, я лежу вот здесь, на каменной ограде водоема, с закрытыми глазами и думаю о своей любви к тебе… Черная рабыня, которую ты подарил мне, верно, считает меня одержимой духами… Она таращит глаза и шепчет заклинания, когда я громко разговариваю сама с собой или с твоим любимым псом, когда тебя нет подле меня…

Они смеялись, как дети, увидавшие сладкие плоды, и глядели друг другу в глаза.

Белые и черные ибисы важно бродили вокруг, изгибали длинные шеи и ловили в прозрачной воде водоема серебристых юрких рыб. В ветвях смоковниц порхали зеленоперые канарейки, и их громкое пение заглушало жужжание летавших над цветами пчел.

— Пусть миллионы солнц уйдут на запад, и все же я не устану смотреть в глаза моей возлюбленной, — шептал Нерхеб. — и даже там, на тропинках Аменти, во мраке я найду след ее легких ног и пойду за ней, как верный раб за своим господином… Актис, ты подобна живому источнику, чьи персеи схожи с твоими косами, чьи лотосы схожи с твоими руками, чьи гранаты схожи с твоими устами, и чьи плоды терновника схожи с глазами возлюбленной… Дыхание твое дает жизнь моему сердцу; без него я подобен тем, кто покоится в гробницах…

Актис смеялась счастливым смехом и украшала его голову и грудь венками из жасмина.

— Ты счастлива?.. — заглядывал ей в лицо Нерхеб.

— Я счастливее «Владычицы богов», «Прекрасноликой», — шептала она, закрывая глаза, — ибо из любви моего возлюбленного я сделала единственное свое благо… Я пьянею, когда слушаю твой голос… Я, как великая Нут, лежу на груди Себа—бога земли, и сам владыка воздуха Шу не сможет оторвать меня от сердца возлюбленного…

— Молчи!.. Молчи!.. Я люблю тебя!..

Небо потухало над ними. Рои пчел улетели, птицы в ветвях деревьев смолкли, и ибисы, поджав одну ногу, засыпали, пряча клюв под крыло…

Браслеты на ногах Актис звенели, как вода меж колес водоема… Золотая барка солнца тонула на западе, бросая красноватый отсвет на обнаженную грудь танцовщицы, на вытатуированную синюю звезду, под которой билось ее сердце…

— Актис!.. Актис!.. — горестно звал Нерхеб. — Иди скорее!.. Я принес дурную весть… «Благой бог» отсылает меня в далекую страну привезти золота для его гробницы. Мой отъезд разлучит нас на много лунных кругов!.. О «Владычица звезд», сколько времени я не услышу голоса моей возлюбленной, не увижу ее глаз, ее кос!..

Он плакал как ребенок… Актис в страхе прижалась к нему.

Ах, это поистине дурная весть… А она так ждала его сегодня. Ей надо было сказать ему великую тайну, чудесную тайну. Но теперь она не скажет ему о ней. Она сохранит эту тайну до его возвращения.

— Возлюбленный мой, — говорила она, — если бы я знала, что любовь твоя не умрет по истечении срока разлуки, я сдавила бы свое сердце руками и не испустила бы ни одного стона… Скажи, твоя Актис не должна бояться, что ты забудешь ее?..