Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Ты хорошенько подумал, на что нарываешься, парень?

– Я… извини, Макрон. Не знаю, как это получилось. Что меня дернуло, не понимаю, но я совсем не хотел…

– Но ведь полегчало? – криво улыбнулся Макрон.

– Что?

– Ну, чувствуешь себя теперь лучше?

– Лучше? Да я ужасно себя чувствую. Просто отвратительно. А с тобой все в порядке?

– Со мной все прекрасно. Болит, правда, хрен знает как, но бывало и хуже. Зато мы хоть на минутку забыли о нашем славном трибуне. Я прав?

– Ну, наверное, – пробормотал Катон, все еще пребывая в смятении. – Э-э… еще раз прости.

– Ладно, чего там, – отмахнулся Макрон. – Давай лучше вернемся на базу. Забудем трибуна, забудем все козни дикарского племени и найдем что-нибудь подходящее, чтобы поднять себе дух.

– Да-да…

Катон так и стоял столбом на дороге, но смотрел он сейчас не на Макрона, а куда-то вдаль, и вид у него был озабоченный.

– Расслабься, – хмыкнул Макрон. – Когда-нибудь, может, я тоже… Эй, что с тобой?

– Смотри!

Катон указал на восточную часть небосклона, сплошь позолоченную солнечными лучами.

Макрон повернулся, чтобы понять, куда смотрит юнец, и увидел на расстоянии нескольких миль пятнающие рассветное небо клубы черного дыма.

– Никак обоз, – пробормотал Катон.

– Похоже на то.

– Что-то я не припомню его в расписании.

– Я тоже.

Макрон схватил его за руку:

– Давай! Быстрее!

Оба центуриона побежали на базу. Едва оказавшись за воротами лагеря, Макрон послал одного из караульных оповестить трибуна и Тинкоммия, а когда тот умчался по улочке, ведущей к царской усадьбе, повернулся к Катону:

– Собирай Волков, пусть строятся у главных ворот. Я подниму Вепрей и сразу же присоединюсь к вам.

– Есть, командир.

Припустив со всех ног к штабному корпусу лагеря, Катон влетел внутрь и, увидев набор сигнальных труб гарнизона, крикнул дежурному трубачу, чтобы тот, прихватив одну из них, бежал за ним к главным воротам атребатской столицы. Малый взбежал на вал, запыхавшись, изнемогая под весом тяжеленной изогнутой медной трубы, и ему поначалу пришлось отдышаться, отплеваться и продуть мундштук инструмента, после чего над городом разнесся резкий сигнал сбора, а бойцы когорты Волков тут же поспешили на звук.

Над базой прозвучал еще один сигнал, и, взглянув в сторону лагеря, Катон увидел, как воины когорты Вепрей выбегают из палаток и строятся на плацу. Перед зданием штаба появилась коренастая фигура Макрона: шлем, увенчанный алым поперечным гребнем, сверкал на его голове в лучах восходящего солнца. Бравый вояка был в полном вооружении, хоть сейчас в бой, и юноша ощутил укол недовольства собой: его доспехи остались на базе. Пришлось подозвать ближайшего бойца и отправить его за ними.

Ворота под караульным настилом со стоном распахнулись, и за городские пределы выступил первый солдат. Катон перегнулся через ограду, чтобы крикнуть Фигулу:

– Строй когорту снаружи!

Пока римские инструкторы расталкивали людей по местам и формировали маршевую колонну, Катон смотрел на столбы дыма, поднимавшиеся к уже совсем светлому небу милях в четырех-пяти от него. Над округой царило безветрие, и оно позволяло определить число источников возгорания. Судя по всему, решил юноша, горели подводы.

Когда последний из Волков занял свое место в строю, на валу, задыхаясь, появился бритт, которого Катон послал за своим снаряжением. Молодой центурион нахмурился, увидав, что ему не принесли на замену тунику, но тут уж ничего было поделать нельзя. Он надел через голову стеганый подкольчужник и потянулся за тяжелой кольчугой.

– Будет драка, центурион? – спросил боец, застегивая пряжку пояса.

– Если мы их перехватим, – ответил по-кельтски Катон. – Надеюсь, что будет.

Он заметил, что, услышав его слова, атребат улыбнулся, и подумал, что этому малому, видно, не терпится сразиться с врагом. Впрочем, центурион и сам вполне разделял его желание сокрушить сейчас хоть кого-то, однако после недолгого размышления нашел свои помыслы эгоистичными, продиктованными всего лишь стремлением доказать что-то щеголеватому и вконец допекшему его трибуну.

Как только была застегнута последняя пряжка, Катон нахлобучил на макушку войлочный подшлемник и надел поверх него центурионский шлем, поспешно затягивая ремешки щитков, прикрывавших щеки.

– Отлично! Дуй вниз! – бросил он воину. – Беги к своим.

Бросив быстрый взгляд в сторону ворот базы, он с удовлетворением увидел вытекавшую из ее ворот колонну, возглавляемую Макроном, после чего спустился по лестнице с вала, выскочил за городские ворота и побежал вдоль строя Волков.