Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Как он?

– Как он? – Макрон поднял глаза, а потом покосился на лекаря. – Сам, что ли, не видишь? Отходит. Не нужно быть знахарем, чтобы это понять.

– Тише, командир, – подал голос лекарь. – Ему нужен покой.

Катон пересек комнату и опустился возле раненого на колени.

– Артакс, он тебе что-нибудь сказал?

Артакс поднял косматую голову и посмотрел на Катона. Его лицо не выражало никаких чувств.

– Он что-нибудь говорил, пока ты был с ним?

Артакс замешкался, потом медленно покачал головой.

– Ничего? Совсем ничего?

– Ничего, что имело бы смысл, римлянин.

Оба долго смотрели друг другу в глаза, потом Катон мягко продолжил:

– Мне трудно в это поверить.

Артакс пожал плечами, но ничего не ответил. Прежде чем Катон успел собраться с мыслями и опять обратиться к нему, Бедриак издал долгий стон. Его глаза широко открылись, взгляд заметался по склоненным над ним лицам и остановился на одном из них.

– Командир…

– Бедриак, кто это сделал? Ты его видел?

– Сюда… ближе…

Катон наклонился, его глаза не отрывались от глаз Бедриака. Охотник поднял левую руку и вцепился в тунику римлянина в области шеи. Юноша инстинктивно попытался высвободиться, но хватка умирающего оказалась удивительно сильной, и он подтянул Катона к себе. Молодой центурион уже ощущал несвежее дыхание знаменосца и острый приторный запах его крови.

– Царь… в большой опасности…

– Знаю… Ты сейчас просто скажи…

Дыхание умирающего стало мелким, прерывистым, полный отчаяния взгляд вперился в зрачки Катона. Центурион зажал лицо охотника между ладонями и встряхнул его.

– Какого хрена ты делаешь? – спросил лекарь.

– Тихо! – рявкнул Катон. – Бедриак! Бедриак! Кто это? Скажи! Скажи, пока можешь!

Бедриак, собрав крохи последних сил, попытался ответить. Его взгляд качнулся к Тинкоммию, снова перебежал на Катона, с губ сорвался слабый шепот:

– Он рос… на моих глазах…

Тинкоммий мягко оттеснил Катона, положил ладонь на чело Бедриака и нараспев произнес:

– Засыпай. Спи спокойно, Бедриак, охотившийся на зверей. Да убаюкают тебя…

– Прекрати! – выпалил Катон. – Помолчи, дурень, ведь нам надо узнать…

Тинкоммий поднял на него гневный взгляд:

– Он умирает.

– Тут я бессилен. Помочь ему я ничем не могу… и никто не может. Но мы должны выяснить, с чем он шел: ты же слышал, кто-то замыслил убить вашего государя. Прочь, дай мне его расспросить!

– Слишком поздно, – пробормотал Артакс. – Смотри, он умер.

Катон отвернулся от Тинкоммия и посмотрел на Бедриака. Охотник был неподвижен, невидящие глаза уставились в потолок, челюсть отвисла, дыхание, доселе хриплое, стихло. Лекарь, пытаясь обнаружить признаки жизни, наклонился, приложил ухо к груди знаменосца, но спустя несколько мгновений выпрямился и убрал с его раны насквозь промокший тампон. Катон увидел колотое отверстие, похожее на темный, жаждущий насыщения зев, но эта иллюзия тут же была разрушена выплеснувшейся из него кровью, которая стала растекаться по коже, капая на пол.

– Он мертв, – заявил лекарь.

– Ладно, раз теперь это признано официально, составь подобающий документ, – промолвил Макрон, поднимаясь на ноги. – Что с телом-то делать? Его, наверное, надо куда-нибудь отнести?

Лекарь кивнул в сторону двух бриттов, так и сидевших около Бедриака.

– Спроси у них, командир. Я не знаю местных обычаев.

– Прощай, Бедриак, – тихо промолвил Артакс.

Катон поднял глаза и приметил в уголках губ знатного бритта намек на усмешку.

– Счастливого пути в иной мир.

Катон быстро шагнул к двери и кликнул гарнизонный караул. Послышались шаги пересекавших двор легионеров, а молодой центурион снова воззрился на остававшихся возле покойного соплеменников. Макрон подошел к нему:

– Что дальше? Зачем было звать караульных, разве тело бы не убрали без них? Впрочем, пусть тогда заодно вымоют помещение.

– Этим можно заняться потом, – отозвался Катон. – А сейчас первым делом нужно отправить Артакса в надежное место. В тихое и спокойное, где мы могли бы без помех побеседовать с ним.

– Что тут происходит? – гневно выкрикнул с порога Квинтилл, входя в комнату. – Меня отрывают от занятий, зачем-то зовут сюда!

Затем он увидел лежащее на полу тело. Катон набросил на него плащ, но часть ткани сдвинулась, обнажая оскаленные зубы.

– Кто этот весельчак?

– Весельчак, командир? – Катон посмотрел на трибуна. – Вообще-то, это местный боец. Мой знаменосец, Бедриак.