Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Но…

— Слушай, что говорят, Арнау. Жозеф знает, что делает.

И тот действительно знал. Как только на мальчика погрузили первый кувшин, рана Арнау начала кровоточить.

— Если у тебя с первого раза потекла кровь, — услышал Арнау, когда Рамон, стоя за ним, сгрузил его ношу на берег, — представь, что будет при следующих ходках. — Мозоль, Арнау, мозоль. Не надо стремиться сорвать спину, нужно, чтобы у тебя появилась мозоль. А сейчас иди домой, помойся, намажься мазью и отправляйся в часовню Святых Даров…

Арнау хотел было запротестовать, но Рамон добавил:

— Это наша часовня, Арнау, а значит, и твоя. Нужно о ней позаботиться.

— Сынок, — добавил один из бастайшей, — эта часовня очень много для нас значит. Мы всего лишь простые портовые грузчики, но квартал Рибера дал нам то, чего не имеет ни один знатный господин, ни одна богатая община, — это часовня Святых Даров и ключи от церкви Святой Марии у Моря. Ты понимаешь?

Арнау задумчиво кивнул, и бастайш продолжил:

— Только мы, грузчики, имеем право ухаживать за этой часовней, и нет большей чести ни для кого из нас. У тебя еще будет время для погрузки и разгрузки, не переживай по этому поводу.

Мариона вновь смазала его тело мазью, и Арнау отправился в церковь Святой Марии. Там он нашел отца Альберта, который должен был дать ему ключи от часовни, но священник предложил мальчику пройтись с ним до кладбища, расположенного перед воротами Шелковиц.

— Сегодня утром я похоронил твоего отца, — сообщил священник, показывая рукой в сторону кладбища. Увидев немой вопрос в глазах Арнау, он пояснил: — Я не хотел предупреждать тебя заранее, опасаясь, что мог появиться какой-нибудь солдат. Викарий решил, что люди не должны видеть сожженный труп твоего отца ни на площади Блат, ни на воротах города. Он боялся, что пример окажется заразительным. Мне, признаться, без особого труда удалось получить разрешение на его похороны.

Оба немного помолчали, стоя перед кладбищем.

— Может, ты хочешь побыть один? — спросил его кюре.

— Я должен убирать в часовне Святых Даров, — ответил Арнау, вытирая слезы.

В течение нескольких дней Арнау делал только по одной ходке, а потом возвращался в часовню. Галеры уже отплыли, а товары были обычные для морской транспортировки: ткани, кораллы, специи, медь, воск…

Однажды его спина перестала кровоточить.

Жозеф снова осмотрел его, дал добро — и Арнау продолжил носить большие тюки ткани, улыбаясь всем носильщикам, мимо которых он проходил.

Вскоре он получил свои первые деньги как бастайш. Конечно, их было не так уж много — но больше, чем он получал, работая у Грау!

Он отдал их Пере вместе с несколькими монетами, которые еще оставались в кошельке Берната.

Арнау посмотрел на старика. Пере сжал губы.

— Когда я смогу носить больше, — сказал ему Арнау, — я заработаю больше денег.

— Надеюсь, что так и будет, Арнау. Ты, наверное, догадался, почему так быстро опустел кошелек твоего отца? Ты знаешь, этот дом не мой. Нет, не мой, — повторил он, увидев, как удивился мальчик. — Большинство домов в городе принадлежат Церкви: епископу или какому-нибудь религиозному ордену. Мы получили его в постоянную аренду и должны за это ежегодно платить. Ты знаешь, как мало я могу работать, поэтому, чтобы расплатиться за дом, мне приходится рассчитывать только на деньги съемщиков. Если у тебя не будет денег… Ты понимаешь?

— Зачем быть свободным, если горожане привязаны к своим домам, как крестьяне к своим землям? — спросил Арнау, качая головой.

— Мы не привязаны к ним, — возразил Пере.

— Но я слышал, что все эти дома переходят от отцов к детям и даже продаются! Как такое может быть, если дома не ваши и вы не рабы своих домов?

— Это легко понять, Арнау. Церковь очень богата: в ее распоряжении много земли и недвижимости. Но законы запрещают продажу церковной собственности.

Арнау попытался перебить старика, но Пере жестом попросил его помолчать.

— Проблема в том, что епископы, аббаты и прочие значительные чины в Церкви назначаются королем из круга его друзей. Папа никогда не бывает против, — добавил он, — и все эти друзья короля надеются получить хороший доход от имущества, которым они владеют. Но поскольку церковники не могут продать его, они придумали пожизненную аренду и таким образом обходят запрет на продажу.

— Как будто они съемщики, — заметил Арнау.

— Нет. Съемщиков можно выгнать в любой момент, а пожизненного арендатора нельзя выгнать никогда… пока он платит ежегодную аренду.