Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Баронесса…

— Баронесса меня не привлекает, святой отец. Моя плоть отказывается…

— Я могу порекомендовать вам хорошего врача, — не дослушав его, сказал священник.

Арнау улыбнулся:

— Нет, святой отец, нет. Речь не об этом. Физически я здоров, просто…

— Тогда вы должны заставить себя выполнить ваши супружеские обязанности. Господь ждет…

Арнау выслушал поучительные рассуждения священника и вдруг представил себе, как Элионор жалуется святому отцу, выдумывая тысячи историй.

Что они себе вообразили?

— Послушайте, — довольно резко заговорил Арнау, — я не могу заставить свое тело возжелать женщину, которую не люблю.

Священник хотел было перебить его, но Арнау остановил его жестом:

— Я поклялся быть верным моей жене, и я это делаю: никто не может обвинить меня в грехопадении. Я часто прихожу молиться и даю деньги на церковь Святой Марии. У меня такое чувство, что, давая деньги на строительство храма, я искупаю те слабости, которые позволил себе в молодости.

Священник, не скрывая сожаления, посмотрел на него и вздохнул:

— Сын мой…

— Как вы полагаете, святой отец?

Тот напрягся, пытаясь найти среди своих скудных познаний в теологии какой-нибудь аргумент, чтобы возразить Арнау, но эти усилия ни к чему не привели.

В конце концов священник ушел вместе с рабочими церкви Святой Марии, спешащими домой после тяжелого трудового дня.

Когда Арнау остался один, он вновь обратился к своей Святой Деве и стал перед ней на колени:

— Я думаю только о ней, матушка. Почему ты позволила мне отдать ее рыцарю Понтсу?

Он не видел Мар с того дня, как она обвенчалась с Фелипом де Понтсом. Когда тот через несколько месяцев умер, Арнау хотел прийти к вдове, но Мар отказалась принять его.

«Тем лучше», — подумал тогда Арнау.

Клятва перед Святой Девой давила на него больше, чем когда-либо: он был вынужден хранить верность нелюбимой женщине, которая, в свою очередь, никогда не любила его.

Сокрушаясь и тоскуя, Арнау постоянно задавался одним и тем же вопросом: как он мог позволить себе отказаться от единственного любимого им человека, с которым, несомненно, был бы счастлив?!

— Ну что, они нашли гостию? — спросил Арнау у викария, когда они сидели друг против друга во дворце, окна которого выходили на площадь Блат.

— Нет, — коротко ответил тот.

— Я поговорил с городскими советниками, — сообщил ему Арнау, — они согласны со мной. Заточение всей еврейской общины может очень серьезно сказаться на коммерческих интересах Барселоны. Сезон мореходства только что начался. В порту стоят несколько кораблей, готовых к отплытию. Среди них есть корабли евреев; их нужно либо разгрузить, либо ждать купцов, которые согласятся пойти с ними в плавание. Проблема в том, что не весь груз принадлежит евреям: там есть и товары христиан.

— Почему они их не разгрузят?

— Это обойдется слишком дорого для христиан.

Викарий развел руками, давая понять, что ничего не может поделать.

— Тогда перегрузите товары евреев на одни корабли, а товары христиан на другие, — предложил он, немного подумав.

Арнау покачал головой:

— Это невозможно. Не у всех кораблей тот же маршрут. Ты знаешь, что сезон мореходства краток. Если корабли вовремя не выйдут в море, торговля затянется, они не смогут вернуться в срок. Потеря одной ходки приведет к повышению цен на товары. Мы все потеряем деньги, — объяснил Арнау и подумал: «И ты в том числе». — С другой стороны, пребывание кораблей в порту Барселоны опасно. Если начнется шторм…

— Ну и что ты предлагаешь? — перебил его викарий.

«Чтобы вы их отпустили. Чтобы вы приказали монахам прекратить обыскивать их дома и вернули людям имущество, чтобы…»

— Оштрафуйте евреев.

— Народ требует наказать виновных, и инфант пообещал найти их. Осквернение гостии…

— Осквернение гостии, — прервал его Арнау, — можно оценить дороже, чем другое преступление. Зачем спорить? Евреи уже осуждены и приговорены — независимо от того, найдется окровавленная гостия или нет.

Арнау посмотрел на викария, который явно колебался, и спросил:

— Почему не попытаться сделать это? Если все удастся, заплатят евреи, только они. В противном случае этот год для коммерции станет провальным — вот тогда мы поплатимся все.

Окруженный рабочими, среди шума и пыли, Арнау смотрел на ключевой камень, который закрывал второй из четырех сводов в центральном нефе церкви Святой Марии.

Это был последний свод, который они построили.