Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

В следующее мгновение Арнау вспомнил многочисленные попытки Элионор сблизиться с ним, которые он всякий раз отвергал: сначала тактично, стараясь не обидеть ее, а потом резко, не заботясь о деликатности.

— Король заставил меня жениться на тебе, но ничего не говорил по поводу того, чтобы я удовлетворял твои потребности, — выпалил он.

— Король — нет, — ответила она, — но Церковь — да.

— Бог не может обязать меня спать с тобой!

Элионор выслушала своего мужа, пристально глядя на него; потом очень медленно повернулась к главному алтарю. В церкви не осталось ни одного прихожанина, кроме них и… трех священников, которые молча слушали супружескую перепалку. Арнау тоже повернулся к святым отцам, а затем перевел взгляд на Элионор, которая, прищурив глаза, едко усмехнулась.

Не проронив больше ни слова, Арнау повернулся к жене спиной и направился к выходу из церкви.

— Иди к своим любимым евреям! — услышал он крик Элионор.

Холодок пробежал по спине Арнау.

В этом году Арнау, как и прежде, занимал должность морского консула. Нарядно одетый, он отправился в сторону еврейского квартала. Шум разбушевавшейся толпы нарастал по мере того, как он поднимался по Морской улице, к площади Блат и спуску Презо́, чтобы добраться до церкви Святого Жауме.

Люди требовали мщения и, сбившись в кучки, стояли у ворот, защищаемых солдатами короля.

Несмотря на толчею, Арнау довольно легко пробил себе дорогу.

— Досточтимый консул, — сказал ему офицер охраны, — вход в еврейский квартал запрещен. Мы ожидаем приказа от королевского наместника, инфанта дона Хуана, сына Педро Четвертого.

И приказ поступил.

На следующее утро инфант дон Хуан приказал закрыть всех евреев Барселоны в главной синагоге — без воды и еды, — пока они не выдадут виновных в осквернении гостии.

— Пять тысяч человек, — пробормотал Арнау, сидевший в своем кабинете на бирже.

Когда ему сообщили эту новость, он так разволновался, что до сих пор не мог успокоиться.

— Пять тысяч человек, закрытых в синагоге без воды и еды! Что будет с новорожденными? Чего добивается инфант? Неужели он думает, что какой-нибудь еврей объявит себя виновным в осквернении гостии? Какой глупец может ожидать, что кто-то обречет себя на смерть?

Арнау ударил кулаком по столу и встал. Человек, сообщивший ему эту новость, вздрогнул.

— Предупреди охрану, — приказал ему Арнау.

Досточтимый морской консул, не теряя ни минуты, отправился через весь город в сопровождении полудюжины вооруженных миссаджей. Двери еврейского квартала, все еще охраняемые солдатами короля, были открыты настежь; толпа, стоявшая перед ними, уже схлынула, но оставалось еще чуть больше сотни любопытных, которые пытались заглянуть внутрь, не обращая внимания на тумаки солдат.

— Кто командует? — осведомился Арнау у офицера, дежурившего у ворот.

— Викарий, — ответил офицер.

— Сообщите ему обо мне.

Викарий поспешил явиться.

— Чего ты хочешь, Арнау? — спросил он, протягивая ему руку.

— Я хочу поговорить с евреями.

— Инфант приказал…

— Я знаю, — перебил его Арнау. — Именно поэтому я должен поговорить с ними. У меня начато много операций, которые касаются евреев. Мне нужно кое-что обсудить с ними.

— Но инфант… — снова начал викарий.

— Инфант живет на деньги тех, кто ходит в синагоги! Двенадцать тысяч суэльдо в год должны быть уплачены королю.

Викарий кивнул головой, и Арнау продолжил:

— Инфант заинтересован в том, чтобы нашлись виновные в осквернении, но ни у кого из нас нет сомнений, что он так же заинтересован в успехе коммерческих дел евреев, иначе… — Арнау глубоко вдохнул. — Учти, что бо́льшая часть этой суммы обеспечивается еврейским кварталом Барселоны.

Викарий прекрасно понимал, о чем ему говорил Арнау, и пропустил его и сопровождающих.

— Они в главной синагоге, — сказал викарий, когда консул проходил мимо него.

— Я знаю, знаю.

Еврейский квартал напоминал муравейник. Чтобы не терять времени, Арнау шел не останавливаясь, однако он сразу заметил, что целый рой черных монахов усердно «инспектирует» каждый еврейский дом, стремясь во что бы то ни стало найти окровавленную гостию.

У входа в синагогу Арнау натолкнулся на еще один отряд королевской охраны.

— Я пришел поговорить с Хасдаем Крескасом.

Офицер охраны попытался оказать сопротивление, но сопровождавший их помощник викария подал ему знак, и Арнау пропустили.

В ожидании Хасдая Арнау снова окинул взглядом еврейский квартал. Дома с открытыми настежь дверями представляли жалкое зрелище. Монахи врывались в жилища, а затем выходили оттуда с предметами, которые показывали другим монахам, и те, осмотрев их, отрицательно качали головой и швыряли на землю, где уже валялась целая куча предметов обихода.