Иван Свистунов - Сказание о Рокоссовском

Никто не знал, что ждет их впереди. Еще вчера разные были у них планы, мечты, надежды, устремления. У одного уже лежали в кармане отпускной билет и путевка в санаторий на Южном берегу Крыма, другой готовился поступать в академию имени Фрунзе, третий мечтал об осенней демобилизации и веселой свадьбе, четвертый... пятый... десятый...

Теперь все это отступило назад, осталось в прошлом, оказалось за той чертой, которая внезапно разделила их жизнь надвое; на мир и войну. Теперь их всех объединяло одно стремление, одно желание, одна воля: как можно скорее идти вперед, встретить врага, нарушившего наши границы, и разгромить его.

На войне не бывает легко. Но особенно трудно в ее начале, когда еще так свежа память о мирных днях, когда еще душа и тело не перестроились на военный лад. Трудно солдатам, начинающим свою первую войну. Трудно командирам взводов, рот, батальонов первый раз вести в бой своих бойцов.

Но всех труднее в корпусе ему, командиру. Связи со штабом армий и с Киевом, со штабом округа, нет. Обстановка на границе не ясна. Что делается справа и слева, неизвестно. Все теперь надо решать самому, решать быстро, оперативно. На завтра не отложишь, указаний или совета не попросишь.

Вопросы, требующие немедленного решения, большие и малые, возникают ежеминутно. Не хватает автомашин. Заминка с горючим. Мало повозок. Как быть с семьями командного состава?

...Опять в светлом июньском небе с запада на восток, спокойно и нагло, словно у себя дома, гнусным воем моторов опоганив лазорево-чистый воздушный простор нашей земли, пролетели немецкие бомбардировщики. Второй раз за один день. Вот бы рванулись сейчас им наперерез краснозвездные истребители, чтобы гитлеровскому воронью наше небо с овчинку показалось!

Тогда Рокоссовский еще не знал, что многие сотни наших истребителей уже лежат на прифронтовых аэродромах, превращенные в груды железного лома, так и не успев подняться в воздух навстречу врагу.

Июньский воскресный день — первый день войны — выдался знойным. Высоко в небе стояло жаркое солнце. На полях, в садах, в лугах еще был мир.

А по шоссе, по грейдеру, по проселкам уже шла война. Скрежетали гусеницами танки и тягачи, чадили, завывая перегретыми моторами, грузовики, грозно покачивались стволы орудий, бесконечными колоннами тянулись пехотинцы.

За первые сутки части корпуса сделали почти невозможное — пешим порядком прошли пятьдесят километров. Так велико было желание поскорей дойти до границы, поскорей вступить в бой, разгромить напавшего на нашу страну врага.

Только бы не опоздать к бою!

В том, что немцев наши войска разгромят на границе, ни у кого не было сомнений — ни у бойцов, ни у командиров.

После короткого отдыха корпус снова двинулся вперед,

И так двести километров. Выйдя в район сосредоточения, части корпуса 24 июня с ходу ринулись в бой. Одно соединение отбросило немцев за Стырь. Другое атаковало гитлеровцев в районе Олыка. Нанесли врагу сильный удар, захватили пленных и трофеи.

Первые успехи укрепили уверенность: будем бить врага, погоним его прочь с советской земли. То, что враг уже проник на нашу территорию, не особенно тревожило. Немцы воспользовались внезапностью, проявили коварство и вероломство. Так и Советское правительство сказало: «Вероломно!»

А гитлеровцы лезли как оглашенные. Веселые, наглые, уверенные в своей непобедимости и безнаказанности.

Так началась война.

Так Константин Константинович Рокоссовский вступил в свою новую, в свою последнюю войну.

26 июня корпус нанес контрудар в направлении Дубно.

Первые контрудары по врагу, нанесенные здесь, на небольшом юго-западном участке огромного фронта, оказались настолько успешными, что привели в бешенство Гитлера, смутили стратегов «молниеносной войны» против России.

Константин Константинович Рокоссовский не был наивным человеком. Он хорошо знал, какой опытный, отлично вооруженный враг напал на нашу страну. Он был готов к тяжелым испытаниям.

Все же первые дни войны больно поразили его. Навстречу войскам нескончаемым потоком тянулись беженцы: женщины, старики, дети. Застигнутые врасплох войной, уже обожженные ее огнем, испытавшие и воздушные налеты, и артиллерийские обстрелы, и автоматные очереди немецких парашютистов в спину, оглушенные первыми потерями и первой кровью, они шли, заполняя дороги, проселки, невольно мешая движению войсковых колонн. Людское неприкрытое горе гневным укором текло им навстречу. Било по сердцу прямой наводкой: как же вы, воины родной Красной Армии, наша краса и гордость, пустили врага на нашу землю?