Леонид Гиршович - Тайное имя — ЙХВХ

«Э-э! Да уж не тот ли, на кого была наводка, кого уже месяц как мы ищем».

От нескольких выстрелов Зихрон-Яков, и так-то замерший, еще больше втянул в себя живот. Сарра осталась одна на авансцене. Ее со связанными перед собой руками увели на двор к Ревиндеру. Солдат держал конец веревки наподобие поводка. Оглянувшись на дом свой, Сарра видит: бьют отца. Одними побоями из глухого не выбьешь ничего, а если глухой еще и скупой…

— Читай «шма»! [157]— крикнула она, словно Эфраим-Фишель мог ее слышать.

Как на быка сперва выпускают бандерильеров, пикадоров и только потом, когда жертвенное животное приуготовлено к закланию, из-за укрытия выходит верховный жрец, скрыв под мулетой клинок, — так же и Сарру сперва спросили имя, есть ли муж, есть ли дети. Сказала, что с мужем прожила лишь год в Константинополе, отношений не поддерживает, бездетна.

— В Константинополе жила и турецкого не знаешь? — спросил Этиф-эфенди, беря инициативу в свои руки и переходя на арабский. — Аронсон, который саранча, которого британцы сцапали, он кто тебе?

— Мой брат.

— Твой брат…

Йок! Лучше быть не может. Брат — порученец Джемаль-паши, а его сестра… Все как на клей посажено. Плыл в Америку, попал в Англию. Талаат-паша уже потирает руки. — А который убежал, кто он?

Сарра молчала.

Этиф-эфенди шагнул к Сарре и ударил ее по лицу. Он был демократичен в плане побоев. Но на сей раз, кажется, парой оплеух не обойдешься.

— Это был… — обернулся за подсказкой («Лишанский…» — услужливо подсказывают ему). — Это был Лишанский?

У Сарры обильно шла носом кровь.

— Нам придется поработать. В последний раз спрашиваю. Кто это был и где он прячется?

Сарра видела сушившуюся кожу в мастерской через распахнутое во двор оконце. Свернувшаяся в углу Циля, рыжая кошка, невозмутимо смотрела на Сарру. Неподалеку сидела другая кошка, черная, и тоже смотрела на Сарру с пристальным равнодушием.

Пришли с огнем.

— Держи ей голову!

Один схватил и держит, пока другой запечатлевает на ее устах огненный поцелуй.

Сарра: «Я так люблю огонь, что я его целую».

Когда ее голову отпустили, у нее подкосились ноги.

— Ну что? Кто это был? Где его искать?

Сгоревшими губами Сарра не могла говорить. Кто-то другой сгоревшими губами не смог бы не заговорить . Она лежала и стонала.

— Это только начало. Сейчас тебя будут избивать. Дико. До тех пор, пока не скажешь все. И про Лишанского, и про своего брата.

Зихрон-Яков забился в щель, как таракан. Солдаты входили в дома, жители играли с ними в недетские прятки. Това лежала на чердаке и видела из слухового окна двор, откуда неслись крики. Она видела, как один солдат оседлал Саррины ноги, а другой, наступив на связанные кисти рук, хлестал ее плетью — хотел пустить в галоп. Совсем загнал, раз плеснули из ведра. Платье на спине превратилось в кровавое рубище. Потом ей развязали руки, из мастерской приволокли разные сапожные инструменты: чугунные тиски, иглы.

Было бы предательством отвести глаза, и Това смотрела в оба. Через ее взгляд ЙХВХ внушает Сарре силы терпеть. Надо только самой все видеть, не жмуриться, не затыкать уши. Могло даже показаться, что праведники изгоняют бесов, голосами которых кричит Сарра. У каждого страдания свой голос. Этот Това узнала сразу — столько раз слышала про армянку, которой захлопнули пальцы вагонной дверью. «Дибук… Дибук… Дибук…», — шепчет Това. Когда Валла рожала на колени Рахили, та тоже следовала за нею в каждой потуге [158]. Что теперь? Сарра прошла через все: и через ласку огневую, и через дубление кожи, и через перемалывание костей. Что — теперь???

Этиф-эфенди — наклоняясь над Саррой и поворачивая ей лицо носком сапога — говорит:

— Тебя повесят в Дамаске. Чего ты упрямишься, дура? Они все выложат, — перечисляет по именам: — Рафаэль Абулафия, Эйтан Белкинд, Реувен Шварц. А в тебя вселился Шайтан, потому что ты женщина. Сейчас будем изгонять из тебя Шайтана. Сейчас ты узнаешь… — Этиф-эфенди громко зевнул: «ы-ы-ы-хы-хы», все же мучительно, с трех утра… монотонное движение плетки усыпляет, а крики что твоя колыбельная… — Сейчас узнаешь, как в гареме Сулеймана наказывали упрямых жен. Хозяина сюда! Живо!

— Что прикажет эфенди? — стучит зубами Ревиндер. В отличие от своих кошек и от Товы на чердаке напротив, он отворачивается, чтоб не видеть. Какое счастье — Шулы нет.

— Вели жене сварить яйцо вкрутую… три яйца. Я что-то проголодался.

— Повинуюсь, эфенди.

Сварить яйцо всмятку занимает три минуты плюс две на закипание. В мешочек пять минут плюс две на закипание. А круто сваренное яйцо потребует восьми минут плюс две минуты на закипание.