Владимир Валуцкий - Три Ярославны

Ярислейв говорит:

— Но Олав завещал престол Харальду.

— Конечно, — говорит Рагнар, — Харальд — законный наследник. Но, не дай Бог, случись с ним что! Магнус же будет всегда рядом, и призвать его будет легко.

— Не желал бы я норвежцам такого короля, — говорит Ярислейв.

— Имя Магнуса проложит дорогу Харальду, — говорит Рагнар.

Ярислейв подумал, открыл святую книгу Библию и ткнул пальцем наугад, как он делал часто, когда не знал решения и полагался на волю Божью. И, поднеся книгу к глазам, прочёл из Притчей Соломоновых:

— «Нет мудрости, и нет разума вопреки Господу. Коня приготовляют на день битвы, но победа — от Господа».

Потом конунг закрыл книгу и сказал:

— Хорошо. Пусть ярлы придут завтра.

И Рагнар с поклоном удалился; мы же скажем, что через три дня Магнус с ярлами отправился в путь — через Альдейгьюборг, именуемый руссами Ладогой, по морю до Швеции, и сухим путём достиг Тронхейма, что у норвежской границы. И до времени ему нет места в нашей саге.

еперь вернёмся к Харальду. Был человек по имени Хаким, он был египетский халиф. Своими набегами он так разорил святой город Иерусалим, что от Храма на Голгофе, месте распятия Христа нашего, остались только руины. Разбойники же расплодились и грабили и убивали паломников на всех дорогах. И вот конунг и василевс греков, прослышанный о славе Харальда, послал его в Палестину, чтобы мечом навести там порядок. Главным же делом было восстановление Храма.

Вот в Иерусалим приезжает проверить, как идёт это дело, легат Фома Эротик, патрикий.

И они с Харальдом идут к Храму, стоящему в лесах, сопровождаемые главным Архитектором и подрядчиками, а также халифом Дахером, который всегда был верен василевсу, за что и был поставлен им главой над неверными в Иерусалиме. И стоит ужасный зной.

Они поднимаются на леса Храма. Эротик ведёт разговор с Архитектором о ходе работ, а его нотарий записывает в книгу, сколько уложено кирпичей и на сколько локтей поднялись стены.

Харальду скоро стало скучно это слушать, и он, кликнув Феодора, оставил его для таких дел вместо себя. А сам спустился вниз встретить ночной дозор, вернувшийся из окрестностей города.

И вот он видит, что варяги ведут за собой с верёвками на шеях двух пойманных разбойников, и один из них, всклокоченный старик в лохмотьях, рвётся и кричит и ругает варягов непотребными словами.

Харальд спрашивает:

— Это что за пугало?

Ульв притянул верёвку, чтобы старик не кричал, и отвечает:

— Мы ещё в пути хотели его убить, так он нам надоел, да он всё вопит про какого-то герцога.

Ульв ослабил верёвку, и старик закричал тут же:

— Не про какого-то, а я — герцог! Герцог Норманнский, сын короля Ричарда, и вели немедля своим людям отнестись ко мне с почтением!

Варяги засмеялись, и Харальд улыбнулся и говорит:

— Далеко тебя занесло, герцог, от Нормандии! Что ж, коль ты вправду герцог, у тебя должен быть родовой знак. Если только ты не украл его сам у себя.

Все смеются пуще, и тогда старик разрывает свои лохмотья, и все видят у него на груди ладанку, и на ней изображены три цветка.

Харальд говорит:

— Верно, знаком мне этот знак.

Он оглядывает старика и видит, что лицом он благороден и осанкой даже в лохмотьях не похож на разбойника. И велит развязать его и дать ему чистую одежду.

Они идут во дворец Ирода, где Харальд с варягами и лошадьми стоял постоем, и Харальд приглашает старика возлечь с ним у стола. Им приносят вина, фруктов и печёную рыбу, но старик берёт лишь две сушёные смоковницы, говоря, что дал обет воздержания от прочей пищи.

— Так ты паломник? — спрашивает Харальд.

— Да, — отвечает старик, — я совершаю паломничество в Святую Землю, чтобы искупить великий грех.

— В чём же грех? — спрашивает Харальд.

Старик говорит:

— Я знаю, что ты королевской крови, и поэтому могу говорить с тобой откровенно. Имя моё Роберт, но, увы, более я известен как Роберт Дьявол. Двадцать лет назад я получил герцогство от отца своего, и дела мои такие: я усмирил восставших вассалов, вернул к власти графа Фландрии Балдуина, изгнанного собственным сыном, возвёл на престол короля Франции Генриха Первого и войною заставил графа Одо Шампанского и герцога Алёна Бретонского признать мой верх над ними.

— Славные дела, — говорит Харальд. — Какой же это грех?

Роберт Дьявол покачал головою и говорит: