Владимир Валуцкий - Три Ярославны

Раз в княжеской гриднице был пир в честь старого воеводы Вышаты, служившего ещё при Вальдамаре-Крестителе. Он вернулся из Корсуни, где собирал дань.

Вышата много рассказывал об этом греческом городе в Таврии, а когда Ярислейв с семьёй покинул пир, стал говорить о том, чего при женщинах не рассказывают: о продажных гетерах, о скотоложцах и о мужчинах, которые живут с мужчинами как с жёнами; о скоморохах и мимах и об атлетах, которые за деньги показывают свои телесные искусства.

Магнус слушал разинув рот, потому что никогда такого не слыхал. Но когда Вышата рассказал о схимнике, который, дав обет, семь лет ходил по земле на руках как на ногах, Магнус вскочил и говорит:

— Вот невидаль! Я хоть сейчас могу на руках пройти от того края стола до этого, не задев посуды.

Многие его словам засмеялись, а другие стали подбивать Магнуса на это дело, чтобы побиться об заклад. Вышата говорит:

— Ну иди, коль такой удалец. Пройдёшь — получишь чару вина, зря похвастаешь — ещё год тебе не быть на наших пирах.

— Забито, — говорит Магнус. — Готовь чару.

Вот он подходит к краю стола, встаёт на руки и начинает идти, огибая блюда, кувшины и кубки.

И все смотрят и весело его подбадривают.

Вот Магнус доходит до середины стола и останавливается, потому что там такое большое блюдо, что его нельзя обойти.

Теперь скажем, что за этим блюдом сидел один из варягов, оставшихся с Рагнаром, такой тучный, что кони не могли его носить, отчего он и был прозван Хрольв-пешеход. И этот пешеход глядел на стоящего вниз головой Магнуса с насмешкой.

Тогда Магнус напрягся и хотел перепрыгнуть блюдо, но не сумел, и всё, что было на блюде, опрокинулось на Хрольва, замарав его одежду. И Хрольв, рассердись, ударил Магнуса по руке, и тот упал со стола.

Тут поднялся большой шум, одни говорили, что зря хвастал Магнус, другие упрекали Хрольва. Вышата говорит:

— Простим обоим и посчитаем, что спора не было.

Пир снова пошёл чередом, и гости скоро забыли о Магнусе, он же тихо сидел в углу, сжимая в руке топорик, и глаза у него горели, как у загнанного зверёныша. И не сводил он их с золотой цепи на толстой шее Хрольва.

И вот, когда все стали расходиться, вдруг топорик просвистел и рассёк золотую цепь Хрольва вместе с его шеей. А Хрольв упал и умер.

Вышата в тишине говорит:

— Ты что сделал?

Магнус гордо выпрямился и, как умел, сказал вису:

Тут все опять зашумели и обступили Магнуса, и некоторые хотели даже его убить, говоря, что он нанёс удар в спину. И уже обнажились мечи, но Вышата отвёл их, сказав:

— Не нам, низким, проливать королевскую кровь.

Он сгребает Магнуса в охапку и несёт его по дворцу в покои конунга, и стража их пропускает. Ярислейв же лежал в постели, но не спал.

Вышата бросает Магнуса на постель и говорит:

— В другой раз стереги получше своего жеребёнка.

Конунг приподнялся, оглядел обоих и говорит строго:

— Выбираешь неподобные слова.

— Он для этого довольно сделал, — говорит Вышата. — Убил Хрольва-пешехода в пиру.

Тогда Ярислейв спрашивает его, как было дело, и Вышата рассказывает. Магнус же, съёжившись в страхе, молчит.

Конунг выслушал и говорит:

— Поступок, достойный конунга. Я заплачу за него виру.

И он отпускает Вышату. И, встав, берёт плётку и говорит Магнусу:

— А теперь, когда мы одни, снимай порты.

И Магнус подчиняется, и конунг награждает его по-княжески, так что Магнус, не стерпев, начинает кричать и плакать. И в опочивальню конунга вбегают разбуженная Ингигерд и с ней Рагнар, по долгу начальника стражи.

И они смотрят с удивлением и ничего не могут понять, потому что Магнус уже одет и только размазывает слёзы с соплями по лицу.

Конунг говорит Ингигерд:

— Сам не пойму, чего расплакалось дитя. Забери и утешь.

Магнус с княгиней уходят, и Ярислейв хочет отпустить также Рагнара, но тот говорит:

— Прости, княже, но я уже знаю обо всём.

— Грехи наши тяжкие, — говорит Ярислейв и ложится обратно в постель, но Рагнар всё не уходит, делая вид, что оправляет свечи.

— Дурное сотворил Магнус, — говорит он, — и неведомо, что ещё натворит.

Ярислейв вздохнул и говорит:

— Не моего он табуна стригунок, но я дал Олаву слово его вырастить.

Рагнар говорит:

— Княже, дозволь сказать как думаю.

Конунг говорит:

— Скажи.

— Из Швеции приехали два ярла, — говорит Рагнар, — Кальв и Эйнар. И просят узнать, не отпустишь ли Магнуса с ними. Они живут в изгнании, в Тронхейме, у норвежской границы. Кальв и Эйнар говорят, что есть много людей в Норвегии, которые друзья Олаву и враги Свейну. Сын святого мученика был бы для них как знамя, чтобы собирать под него всех, недовольных Свейном.