Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

Коли так, оставался самый надёжный и проверенный способ узнать волю владыки самих богов и всего сущего — поединок с оружием в руках. Но как могли сразиться старик и женщина? Русские законы знали выход и из такого положения.

Князь Лют встал с кресла, шагнул к видневшейся за спинами Любавы и Хозроя толпе. Остановился у самого края крыльца.

— Купец и дева, вашу судьбу решат боги! Но негоже бороться старости и материнству, а потому волю Неба пускай узнают те, кто станет на вашу защиту! Так гласят законы русичей и так будет!

Князь не спеша обвёл глазами замершую перед ним толпу, указал пальцем на съёжившегося под его взглядом Хозроя.

— Люди! Русичи и иноземцы! Кто желает встать на защиту гостя из Хазарии и вместе с Небом доказать его невиновность?

Какое-то время над подворьем висела тишина, толпа словно оцепенела. Затем из большой группы варяжских воинов, расположившихся невдалеке от скамьи жрецов, вперёд выступил один:

— Я сделаю это!

Лют сразу узнал викинга. Это был Индульф, сотник из дружины ярла Эрика, один из лучших её бойцов. Исполинского роста, с могучими плечами, длинными руками, обладавший необузданным нравом, он был сильным и опытным воином. В бою Индульф всегда стоял в переднем ряду викингов и первым бросался на чужую стену щитов, прорубая её. В случае неудачи Индульф последним покидал поле битвы, прикрывая отход товарищей. Его слово в дружине было законом, никто не решался ему противоречить, его боялись, как самого ярла.

Именно к Индульфу ещё за сутки до Судного дня по совету Эрика обратился за помощью Хозрой, не пожалев для подкупа сотника изрядной части своего золота.

Посреди подворья Индульф остановился и сбросил с плеч на землю шкуру барса. Со свистом вырвал он из ножен длинный тяжёлый меч и облокотился на огромный, величиной с амбарную дверь, щит. Его шлем, украшенный перьями, сверкал, кольчуга, усиленная на груди квадратными стальными пластинами, тускло блестела.

Викинг, уверенный в собственной силе и непобедимости, горделиво озирался по сторонам. Дикой и несокрушимой мощью веяло от его громадной фигуры, страх и ужас вызывали его чуть искривлённый меч и заросшее густой бородой и испещрённое багровыми шрамами лицо. Да, хазарин хорошо знал, в чьи руки можно безбоязненно вручить свою судьбу.

А перст князя был уже направлен в грудь Любавы.

— Кто встанет на защиту славянской девы? Кто примет вызов отважного викинга Индульфа?

Едва стих звук его голоса, воевода Микула вышел из-за кресла и шагнул к Люту:

— Я!

По подворью прокатился восторженный гул толпы. Микула спустился с крыльца и направился сквозь расступавшийся перед ним людской водоворот к Индульфу. По пути он протянул руку к группе русских дружинников, и кто-то отдал ему свой щит. Не доходя до викинга нескольких шагов, воевода остановился, спокойно обнажил меч. Варяг был на голову выше русича, его клинок на пол-локтя длиннее, рядом со стройным, подтянутым славянином он казался каменной глыбой.

Князь Лют на крыльце резко опустил руку.

— Да свершится воля Неба!

В то же мгновение, даже не размахнувшись, викинг прямо с земли устремил свой меч в грудь русича. Но Микула был начеку. Не сдвинувшись с места, он лишь подставил под чужой клинок край щита и легко отвёл его в сторону. Рванув меч назад, Индульф занёс его над головой и обрушил на противника новый удар. Отскочив вбок, Микула избежал его и с быстротой молнии нанёс свой. Но русская сталь лишь высекла искры из умело подставленного щита варяга. Проревев словно раненый тур, викинг выставил вперёд громадный щит и, вращая над головой мечом, стал сыпать на русича удар за ударом. Они падали без передышки, один за другим, и Микула с трудом увёртывался, принимая на щит лишь самые опасные. А Индульф, будто в его руках был не тяжёлый меч, а лёгкая соломинка, не ведал усталости.

— Индульф, Индульф! — бесновались находившиеся на подворье викинги, подбадривая товарища.

Они знали толк в подобного рода зрелищах. Наёмные воины, сражавшиеся почти во всех концах известного тогда мира, варяги видели бои специально обученных для этого рабов-гладиаторов, схватки на ипподромах людей с дикими зверями, не в диковинку им были и судебные поединки. Схватка между такими опытными и знаменитыми воинами, как Индульф и Микула, доставляла им истинное наслаждение.

— Индульф! Индульф! — кричали они хором. — Варяг — победа! Рус — смерть!

Викинг, подбадриваемый криками друзей, наседал на Микулу с новыми силами. От его частых и сильных ударов уже не было возможности уклоняться. Они сыпались градом, всё чаще и чаще обрушиваясь на русский щит. Вот под очередным ударом щит затрещал, на нём появилась трещина, а Индульф, громко расхохотавшись, принялся бить раз за разом уже прямо по ней. Казалось, что ещё один удар — и щит разлетится вдребезги.