Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

Свенельд бросил очередной взгляд на кучку украшений с яхонтами и зажмурил глаза от их нестерпимого блеска. Когда открыл, драгоценностей не было, а вместо них ему с ладони улыбалась Краса: с чуть приоткрытыми устами, колышущейся в глубоком вырезе рубахи грудью, с его украшениями с яхонтами на шее, в ушах, на руках. Свенельд закрыл глаза свободной рукой, затряс головой, желая избавиться от наваждения, но когда вновь захотел увидеть драгоценности с яхонтами, опять его ждала встреча с Красой. На сей раз на её плечах едва держалась разорванная до пояса рубаха, грудь была обнажена, она с улыбкой поправляла на шее его ожерелье. Глаза девы сияли от счастья, сверкали в её ушах серьги, искрились на пальцах кольцо и перстень, снопами рассыпало розовые и красные лучи ожерелье. И тихий, ласковый голос девы проник в уши: «До скорой встречи или навсегда прощай, славный витязь».

И Свенельд словно пробудился от спячки. Почему он пребывает в бездействии? Краса ждёт его, а он попусту тратит дорогое время! И что за глупая мысль пришла ему в голову, будто судьба не позволяет ему расстаться с бывшими драгоценностями Эль-мерзебана Мохаммеда? Наоборот, она воспротивилась тому, чтобы они оказались в руках его дочерей и великой княгини, с целью, чтобы он подарил их Красе, единственной женщине, способной в полной мере отблагодарить его за столь щедрый дар. А если она тоже не в состоянии доставить Свенельду удовольствие, которое он испытывал при созерцании драгоценностей, судьба предусмотрела и это, заявив устами девы, что в таком случае он имеет право взять свой дар назад. Скорей в Холодный овраг к ждущей его юной прелестной деве! Ему нечего делать ни дома, ни на княжеском пиршестве, где для Игоря он обычный воевода, один из многих, о которых вспоминают лишь тогда, когда в них возникает крайняя нужда.

Свенельд положил кучку с источающими зелёный цвет украшениями обратно в тайник, по-прежнему видя перед собой улыбавшееся лицо Красы, сжал в кулак ладонь с оставшимися на ней драгоценностями, сунул его в бархатный мешочек и разжал. На подворье он подозвал старшего из прискакавших с ним дружинников, который, хорошо изучив нрав воеводы и понимая, что тот сейчас в состоянии, когда вряд ли останется дома, велел не рассёдлывать лошадей и ждать появления Свенельда.

— Отправляемся в Холодный овраг. Покуда я попью квасу и переоденусь, сходи к ключнику и возьми питья и еды на двух человек — италийского вина, медовухи, хмельной наливки, мясного и рыбного припаса для сытного обеда и вечери — мой вкус ты знаешь. И отбери всё сам, а ежели старый скряга вздумает проявить свою скупость, по моему возвращению он будет плакать кровавыми слезами...

Свенельд не заметил, как конь домчал его к Холодному оврагу, как он почти бегом спустился на его дно и достиг затишка между грядой валунов. Там, как и утром, горел костерок, над которым висел котелок с варевом, рядом с огнём лицом к гостю стояла Краса. На ней была нарядная бледно-голубая рубаха с вышивкой на рукавах и подоле, на шее сверкало жемчужное ожерелье, на ногах были сапожки, голову украшал венок из красных и белых цветов. На траве близ костра была расстелена скатерть, на которой лежали два полотенца.

— Я ждала тебя, славный витязь, — с улыбкой произнесла дева. — Пожалуй к столу, уха поспела как раз к твоему приходу.

Вместо ответа Свенельд протянул ей бархатный мешочек.

— Возьми. Здесь то, чего ты хотела.

— Я хотела и хочу твоей любви, славный витязь, а украшения нужны мне лишь как её доказательство. К тому же ты позабыл о нашем уговоре — они станут моими в случае, если ты сочтёшь, что моя любовь достойна их.

— Возьми, — упрямо повторил Свенельд, не опуская руки. — Если я возвратился и подношу сей дар, значит, уверен, что ты можешь дать мне то, чего я не получил доселе ни от одной женщины. Держи.

Взяв Красу за руку, он насильно вложил ей в ладонь бархатный мешочек. Даже не взглянув на него, дева бросила его на скатерть.

— Славный витязь, я не нарушаю уговоров. Оставим речь о твоём даре до мига, когда нам вновь придётся расстаться... до новой встречи или навсегда. А сейчас проходи к огню, ведь сегодня у тебя во рту не было ни маковки.

— Ты мыслишь накормить меня ухой? — рассмеялся Свенельд. — Я действительно голоден и потому позаботился о настоящей мужской пище, — кивнул он на большой куль у своих ног, оставленный пришедшим с ним дружинником, уже покинувшим их. — А начинаю я трапезу всегда с кубка доброго вина. Будь гостеприимной хозяюшкой, Краса, и наполни кубки себе и мне. Хочу выпить за нашу любовь.