Александр Филимонов - Битва на Калке. Пока летит стрела

Быстро светлело — заря разгоралась.

Через час Иван уже сонно покачивался в седле, едучи рядом с товарищами по оружию, иногда смотря вперёд, где тихо колыхались слегка отяжелевшие от утренней влажной свежести княжеские хоругви. Мстислав Романович возглавлял войско.

Кругом была теперь одна степь, превшая под солнцем. Если бы не шум от проходящего войска, то и звуков никаких бы не слышалось тут, кроме пересвистывания сусликов.

Конь Ивану попался неважный, шёл неровно, вихляясь и подныривая. Видимо, худшего не нашлось в табуне у князя Мстислава Романовича. Вообще-то можно было Ивану напомнить о себе — не самому князю, конечно, а тому же младшему конюху: ведь это я, мол, изладил воинский доспех для юного княжича. Так что приведи мне коня доброго или позволь самому выбрать. Да только дело уж очень хлопотное. До князя сейчас и не допустят — он, говорят, пребывает в сердитом настроении, потому что разругался с Мстиславом Удалым, а теперь, когда приходится догонять Мстислава Мстиславича, чтобы тому не одному вся слава досталась — в особенности. Если напомнить сейчас про работу, что сделал для него Иван, то совсем может рассерчать князь.

Издалека только и удалось его увидеть. Странное дело: совсем не похож Мстислав Романович на витязя. Поди уж и не припомнит, когда меч в руки брал. И сидел бы себе в Киеве, следил бы за тиунами своими, ездил бы на охоту, пировал с гостями. Незачем было такое огромное войско поднимать и самому с ним тащиться. Пусть Удалой воюет, это его природное дело, он один бы и справился. Может, уж разбил монголов-то? А Мстислав Романович — то-то хорош будет, когда подоспеет как раз после драки! Совсем расстроится, тогда насчёт коня к нему и не суйся.

Своего собственного коня, который пасся сейчас где-то далеко позади, Ивану было жалко, ведь как им гордился перед соседями. И Аринушка его любила, всегда, бывало, отнесёт ему в стойло хлебца корочку, а то примется гребнем гриву расчёсывать. Вот пойдём обратно, найду сотника Яруна и потребую, чтобы Гнедка вернул, решил Иван и постарался успокоиться.

Он думал, что на душе тяжело из-за коня, но вдруг понял, что это не так.

Товарищи его, с кем он ехал рядом, тоже казались грустными, сидели в сёдлах молчаливо и каждый думал какую-то свою невесёлую думу. Иван решил спросить соседа, отчего тот едет и не радуется.

— А чего зубы-то скалить? — буркнул сосед. — Не видишь — степь вся пустая. Это смерть тут прошла. Ишь, даже птиц не видать.

И точно. Вот что, оказывается, угнетало душу — полное отсутствие признаков жизни вокруг. Даже волку сейчас бы обрадовался — всё же живое существо. Но вплоть до самого окоёма [17] Окоём (устар.) — пространство, которое можно окинуть взглядом, горизонт. , сколько не гляди, расстилалось пустое ровное пространство, совершенно казавшееся безжизненным. Словно в мире никого больше не осталось, кроме идущего войска, может быть, нечаянно зашедшего в пределы адские, породившие, как говорят, этих монголов. Тут-то и должна смерть ходить, самое для неё подходящее место.

До самого вечера тоска мучила Ивана. Но он старался больше не приставать ни к кому с расспросами и держался так, чтобы никто не увидел его тоски. А вечером, когда нужно было подумывать о привале, вдруг от князя прискакал сотник Ярун, возбуждённый, как перед боем.

— Стой! Разобраться по сотням! — крикнул он. — Вы — налево, за левым крылом встанете в два ряда. И смотреть в оба! Враг за холмами!

Диким глазом посмотрел на Ивана, словно старался вспомнить, где его видел. Потом ускакал дальше.

Ивану стало видно, что впереди войско уже растягивается на два крыла, готовясь, очевидно, к бою. Со своей сотней он бросился к левому крылу, как сотник велел. Тоски как не бывало. Вот сейчас всё и произойдёт.

Однако не успели даже как следует разобраться, выяснилось, что за холмом вовсе не враг, а свои. И опять никакого сражения не предвидится! Тут уже поработали ратники Мстислава Мстиславича да и половцы им помогли. Кроме того, сюда успели подойти и полк смоленского князя Владимира Рюриковича, и черниговцы с князем Михаилом. Ещё, кажется, кто-то подошёл. На останках разгромленного монгольского становища вовсю орудовали половцы. Далеко в стороне были свалены раздетые тела мёртвых врагов. И оттуда они как-то омерзительно белели, оставленные степным хищникам на растерзание, притягивали взгляд.

Иван подумал, что можно бы съездить посмотреть на монголов, какие они, но тут же решил, что не поедет. Тем более, что от князя пришло распоряжение устраиваться на ночлег. Князь Мстислав Романович, видно, решил не приближаться к стану Удалого, чтобы не уязвлять своей души видом торжествующих победителей. С холма можно было видеть и богатую добычу: множество скота, пасшегося неподалёку от места побоища. Вот только одно настораживало: мёртвых монгольских тел было много, несколько сотен, но не оставляла мысль — неужели это и есть вся вражеская сила? Неужели из-за такой малости приведено сюда русское войско со всех концов земли? Впрочем, главное было, что победили врага, и это означало, что победим и остальных, если такие найдутся.