Александр Филимонов - Битва на Калке. Пока летит стрела

Наконец его окликнули. Иван обернулся. К нему шёл знакомый из его сотни, Петрилой звали.

— Пошли скорей! Там тебя человек дожидается, от самого будто князя!

Действительно, его ждали. Человек точно был от князя, а иначе откуда бы ему взять такую в лице надменность и раздражённый голос: у него-де и поважнее дела есть, а он тут принуждён заниматься пустяками.

— Ага, — кивнул человек, увидев Ивана, ведущего трёхногого коня. — Вот ты-то мне и нужен. Давай одра своего. Сотник Ярун приказал. А себе возьмёшь вон того — рыжего с белым пятном. Понял?

Иван увидел у наспех сколоченной коновязи нескладного рыжего конька с белым боком. Не забыл, значит, про него Ярун. Ну что же, обменяемся. Он начал быстро снимать упряжь и седло со своего коня.

— А как тебя потом найти, земляк? — спросил он гордого человека. — Ты сам-то кто будешь?

— Я-то кто буду? — передразнил Ивана человек, словно не знать, кто он такой, было последним делом. — Я буду помощник княжеского конюха. Понял?

— Понял.

— А одра твоего лечить приказано. В войске ещё больные кони есть, вот его с ними и оставим. На обратном пути заберёшь. Смотри только — с этим конём не дури! Я его потом лично осмотрю!

И увёл трёхногого, ни разу даже не оглянувшись. Весьма гордый и важный человек.

Первым делом, пока не впрягли в работу, Иван сходил познакомиться с новым боевым товарищем, как выразился сотник Ярун. Вроде ничего был конёк, но уж больно равнодушный какой-то, на Ивана едва посмотрел и снова отвернулся, словно ушёл в свои мысли. Ну и ладно, зато не слишком горячий, с которым хлопот не оберёшься.

После этого, конечно, Иван ждал от начальства какого-нибудь поручения, но не дождался. Сам же напрашиваться не стал — недолгая воинская служба сумела быстро научить главным заповедям: от работы не бегай, но и не ищи её без особой надобности. Больше спи — быстрее время пройдёт да и телу больше пользы будет. И так далее.

Последней мудростью Иван не замедлил воспользоваться. Над котлами, повешенными на треногах, ещё только начинали колдовать кашевары, а значит, обед обещал быть не скоро. Он выбрал незанятое место в тени палатки на траве, подстелил кафтан, лёг, натянув рубаху на голову, и почти сразу заснул. Иван ждал, что ему тотчас же приснится родной дом с домочадцами, а то и ещё лучше — их последняя ночь с Ариной. Но вместо этого увидел снежную дорогу с лежащими кое-где конскими яблоками и себя, влекущегося на верёвке за треклятым немцем Готфридом — в рабство, а сзади белобрысый купец всё ещё подбирал с дороги серебряные ногаты, которыми за Ивана было заплачено.

Сон был такой пронзительности и остроты, что Иван сразу же пожелал проснуться, но едва он попытался это сделать, как грозный окрик Готфрида вновь заставил его предаться злым воспоминаниям. Мелькнули перед глазами картины жизни в невольничьем посёлке, только там вместо «фрау» была строгая и постаревшая Арина, а потом он уже, как бы со стороны, увидел себя, бегущего к русскому войску, чтобы предупредить своих, но ноги совсем не слушались и голоса не было. Иван кричал, но никто из русских даже не посмотрел в его сторону.

— Эй, ты чего? — спросил всё тот же Петрила, тормоша Ивана за плечо. — Чего кричишь-то?

Иван приподнялся, слепо огляделся по сторонам. Несколько человек столпились вокруг него. Наверное, он и в самом деле кричал, вот только звук его голоса остался здесь, в яви, а в сон не проник. Чем там, любопытно бы знать, дело закончилось?

— Так…, приснилось, — буркнул Иван.

Он ждал, что сейчас все разойдутся и можно будет ещё немного поспать, но товарищи не расходились.

— Ты вот спишь, Иван Демьянкович, — сказал Петрила, — а к нам тут опять монголы наведывались.

Иван посидел немного, пытаясь понять смысл слов. Потом резко вскочил на ноги.

— А я? Что ж не разбудили? — спросил он, припоминая, что нужно делать перед сражением.

— Вот ты и проспал всё Царствие Небесное. Их уж всех отпустили восвояси.

Он рассказал Ивану о том, что монголов снова хотели перебить князья, нарушив закон. Но теперь вмешался будто бы сам князь Удалой и сказал: этих послов не трогать. На прощание монголы ясно дали понять, что битва будет.

Услышав об этом, Иван почувствовал, как живот его будто налился холодной водой. Теперь война была неизбежной! Зачем было убивать тех, первых послов? Монголы не простят такого. Стало быть, битва уже близко, может быть, уже сегодня. Петрил был такого же мнения. Да и все в их сотне тоже.