Марта Гумилевская - Как открывали мир. Где мороз, а где жара [Из истории путешествий и открытий]

Отказавшись от катера с вооруженной охраной и даже от матросов гребцов на шлюпке, — он посадил на весла своих слуг, шведа Ульсона и малайца Боя, и поплыл к берегу.

Едва шлюпка врезалась в песок, как Маклай выскочил из нее и пошел по узкой тропинке среди деревьев, справедливо решив, что она непременно приведет его в деревню. И в самом деле, вскоре он оказался в совершенно пустой опрятной папуасской деревне. По-видимому, жители, наблюдая за ним, увидели, как он приближается, и убежали, а теперь где-то прятались поблизости.

Вокруг хорошо утоптанной площадки стояли хижины с высокими крышами из пальмовых листьев; они спускались до самой земли.

Окон нигде не было. Побелевшие от времени крыши красиво выделялись на фоне темной зелени леса, окружавшего деревню, с вкрапленными тут и там кустами ярко-красных роз. Да, жители, конечно, только что были здесь, об этом говорил и догорающий костер, и недопитый кокосовый орех, и небрежно брошенное весло. Маклай заглянул в одну из хижин. В ней было темно, но в свете тлеющего среди камней костра можно было рассмотреть высокие нары из бамбука, связки раковин и перьев на стене, а под самой крышей — почерневший от копоти человеческий череп. В лесу раздавались незнакомые голоса каких-то птиц. Было хорошо и спокойно и вместе с тем чуждо, и все казалось скорей сном, чем действительностью.

Легкий шорох… Быстро обернувшись, Маклай рядом с собой увидел появившегося будто из-под земли человека среднего роста, хорошо сложенного, с темной кожей и матово-черными волосами, со сплющенным носом, большим ртом, почти скрытым усами и бородой. Вся одежда незнакомца состояла из повязки вокруг бедер, а на руках, выше локтя, были широкие браслеты с заткнутыми за ними листьями бетеля и гладко отточенным куском кости.

Папуас, внезапно появившийся, тут же попытался скрыться, но это ему не удалось. Маклай схватил его за руку и привел на площадку, показывая ему кусок красной материи, очень для папуаса привлекательной. Вскоре один за другим вышли из лесу и другие жители деревни, одни мужчины. Маклай подошел к каждому из них, дружелюбно взял за руку и привел на площадку. Потом сам он уселся среди них на камень и стал раздавать им свои подарки — куски красной материи, гвозди, рыболовные крючки. Все это было папуасам в диковинку, особенно рыболовные крючки: они никогда ничем подобным не пользовались и охотились за рыбой с луком и стрелами. Папуасы тихо переговаривались между собой и держались как-то боязливо, что не вязалось с представлением о них как о страшных, свирепых людоедах.

Когда же гость пожелал уйти, они всей гурьбой пошли провожать его к шлюпке, и каждый нес свои подарки — кокосовые орехи и сахарный тростник.

…Пока матросы строили хижину Маклаю, сам ученый каждый день появлялся на острове. Круг его знакомых расширялся; в его записной книжке даже появилось несколько папуасских слов, но объясняться ему, разумеется, приходилось в основном жестами. Он узнал, что самого первого его знакомца зовут Туем, а жил он в деревне Горенду. Оказывается, у папуасов для всего было свое название, даже крохотный мысок, где строилась хижина Маклая, носил название «Гарагаси».

Папуасы были народом сообразительным. Не много времени им понадобилось, чтобы разгадать, для кого строится хижина и что, как только постройка будет закончена, корвет уйдет. И Туй, первый знакомый Маклая, выразительно жестикулируя, дал понять ученому, что, как только он останется на острове один со своими слугами, им придется плохо: всех их убьют и хижину разграбят.

Маклай и виду не подал, что все понял, однако на корабле за обедом в кают-компании рассказал, о предупреждении папуаса. Офицеры заволновались не на шутку, но Маклай спокойно сказал, что он укажет им место, куда зароет в железном цилиндре свои материалы, если и в самом деле произойдет беда.

…Поразительным было мужество этого человека, на вид такого хрупкого. У него было тонкое лицо, обрамленное бородой, густая шевелюра волос, зачесанных назад с высокого прекрасного лба, и удивительные глаза — умные, проницательные. Он был еще очень молод, ему едва минуло двадцать пять лет, когда он высадился на Новой Гвинее, а его можно было считать уже опытным путешественником, причем в местах, опасных для жизни, на Красном море среди религиозных фанатиков.

Новая Гвинея была почти неизвестной страной. Колонизаторы с вожделением поглядывали на богатый остров, а высаживаться боялись; даже бывалые моряки называли его «дьявольской землей», о которой у них имеются «ужасающие сведения».