Уильям Николсон - Родной берег

Ларри обернулся:

– Что такое, Стенли?

– Я не имею права вас пускать, сэр.

– Меня?

– Все ваши вещи были отправлены вам на дом, сэр. В вашем кабинете теперь мистер Анджелотти.

– Мистер Анджелотти?

– Новый начальник, сэр. – Стенли прятал глаза. – Он прибыл в среду.

– В среду!

– И, сэр… мистер Лоуренс, сэр. Нам всем очень больно было узнать о мистере Уильяме, сэр… – Теперь Стенли смотрел на Ларри затуманившимся взглядом. – Говорят, для нас все кончено, сэр.

Ларри изо всех сил пытался осознать сказанное. И отвечать как можно корректнее.

– Ничего не кончено, – заверил он. – А теперь объясни, что случилось с отцом?

– С вашим отцом, сэр? Вам никто не сообщил? Он умер, сэр. Мы этим утром узнали. Мне так жаль, сэр. Он был достойным человеком.

Возвратившись домой на Кэмден-Гроув, Ларри обнаружил, что ситуация полностью под контролем. Джеральдина всегда отлично справлялась с кризисными ситуациями. Она договорилась с похоронным бюро. Комнатой для прощания с покойным выбрала библиотеку. Сообщила всем, кому нужно.

– Я пыталась до тебя дозвониться, – объяснила она.

Ларри почти онемел от ужаса и тоски. После увольнения и долгого перелета это горе почти сломало его.

– Когда? Как?

– Вчера вечером. Позвонили, чтобы сообщить новости с работы. Мы как раз ужинали. Куки позвала Уильяма к телефону. Он поговорил и, вернувшись в столовую, сказал: «Они поставили американца управлять компанией». Потом оперся о стол и рухнул на пол.

– Боже правый! – хрипло прошептал Ларри.

– Врач сказал, обширный инфаркт. Смерть наступила мгновенно.

– Папа, – повторял Ларри, – о папа.

– Мне так жаль, Ларри. Что я могу сделать? Только скажи, чем я могу тебе помочь.

– Ты отлично справилась. Ты все сделала. Я не знаю. Не могу думать.

– Нужно организовать похороны, – робко прошептала она.

– Да. Да, конечно.

– Я все возьму на себя, если хочешь.

– Да, пожалуйста.

Он направился в библиотеку. Шторы здесь были задернуты, по обе стороны от открытого гроба стояли горящие свечи. Отец лежал в гробу, похожий на плохо сделанную куклу. Ларри встал на колени и помолился. Но отца здесь больше не было.

Он поднялся по лестнице на третий этаж, в ту часть дома, где всю жизнь жил отец. Из небольшой гостиной можно было пройти в спальню, ванную и уборную. Здесь царили чистота и порядок, как любил отец. Ларри часто бывал тут в детстве, но последние годы захаживал редко. Он закрыл дверь на лестницу, желая побыть в одиночестве там, где еще ощутимо отцовское присутствие. В полубреду от усталости, он шел по комнатам, прикасаясь к вещам, которых каждый день касался отец: стеганый темно-красный халат, помазок для бритья из барсучьего волоса, бриллиантин, добавлявший легкий блеск седеющим волосам. На прикроватном столике лежали четки и карманный молитвенник с шелковой закладкой там, где ее оставили вчера. Каждый день отца начинался и кончался молитвой. Разве может он быть мертвым?

В маленькой гостиной стоял аналой, хотя Ларри никогда не видел, чтобы отец там молился. Должно быть, он делал это по ночам. Подушка для коленей была глубоко промята.

Ларри встал на колени, уперся локтями в подлокотник и опустил голову на руки.

– Господи Иисусе Христе, – прошептал он, – прими моего возлюбленного отца в лоно свое. Даруй ему мир и покой, которых он заслужил. Расскажи ему, как я им восхищался. Передай ему, что он был единственным действительно хорошим человеком, которого я знал. Скажи ему, что я любил его всю жизнь. Скажи ему… скажи ему… скажи ему… папа… не бросай меня сейчас. Не бросай меня. Папа, как же ты мне нужен.

Он расплакался, рукава его пиджака намокли от слез.

Когда слезы иссякали, Ларри поднял глаза и в открытые двери гардеробной увидел на стене над комодом цветное пятно. Моргая, он вытер глаза. Затем встал и пошел в гардеробную. Там, рядом с чередой костюмов, которые носил отец и которые до сих пор хранили знакомый запах, на стене висели две маленькие картины. Два вида на холм Маунт-Каберн с церковью на переднем плане. Две картины, написанные сыном, разочаровавшим отца, купленные в Лестерской галерее пять лет назад отцом, который хотел, чтобы его сын был счастлив.

Requiem aeternam dona eis Domine . [36] Вечный покой даруй им, Господи ( лат .).

Кармелитская церковь была забита людьми. Оглядывая ряды собравшихся, Ларри заметил членов правления, директоров, управляющих, складских рабочих, швейцаров, обслуживающий персонал; капитанов судов и членов экипажей; представителей компании с Ямайки и из Гондураса, с Канар и из Камеруна. Это люди, ради которых работал его отец. Это люди, ради которых стремился работать и Ларри. А теперь все кончено.