Дмитрий Гусаров - Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)

— Вопросик, значит, такого содержания, — медленно, смакуя каждое слово, повторил мужичок.

— Не тяни ты, дядя Саня, скорей давай! — выкрикнул сзади молодой голос и раньше времени захохотал.

Дядя Саня недовольно оглянулся, нахмурился и вновь впился своими глазками в Виктора. Наконец, словно обретя нужные слова, он выкрикнул:

— Кто рабочему классу платить будет?

— За что платить?

— Брак. Допустим. Констатирую. Но за разделку этого штабеля там, на верхнем складе, кому–то уплачено? Уплачено. Интересно узнать, будет ли руководство второй раз платить за переделку? Или рабочий класс нижней биржи должен вкладывать свой труд бесплатно? Прошу ответить на этот вопрос!

— Почему бесплатно? Бесплатно никто работать не заставляет…

— Тогда возникает вопросик следующего содержания… Вы, извиняюсь, кто будете?

— Я — технорук лесопункта…

— Очень уместно… Вопросик, значит, у меня такого содержания… По–государственному ли будет — два раза платить за одну работу, и как это согласуется с поставленной экономической задачей снижения себестоимости продукции?

Виктор уже понял, что рабочие воспринимают их разговор как пустое веселое представление. Однако в вызывающих, идущих от желания загнать начальство в тупик, рассуждениях дяди Сани было много такого, что надо было поддержать.

— Правильно вы говорите. Не по–государственному это. А задаче снижения себестоимости это попросту противоречит.

Но дядя Саня был не из таких, с кем можно было помириться. Он даже крякнул от удовольствия и замахал руками:

— Так на каком таком противозаконном основании вы, уважаемый товарищ, призываете нас идти против государственной линии, а? — его голос с каждым словом повышался, в конце он даже взвизгнул от негодования. — Не есть ли это порочная практика руководства, когда наш советский молодой специалист не бережет народную копейку? Не есть ли это отрыв от народа и пренебрежение государственными интересами?

Кое–кто уже в открытую хохотал, глядя на покрасневшее от натуги, исполненное священного гнева лицо старика. Лишь Валя чуть не плакала от стыда за смешное и глупое поведение дяди Сани. Она несколько раз осторожно трогала старика за рукав, но он не обращал на нее никакого внимания.

— Зачем вы создаете, можно сказать, прибавочную стоимость у этих несчастных бревен, когда еще великий Карл Маркс учил, что прибавочная стоимость и есть та категория, которая порождает эксплуатацию труда капиталом…

Виктор даже растерялся: «Ну и чепуху прет… А говорит, будто лектор какой.,.»

— Это с одной стороны… А с другой? — Дядя Саня многозначительно поднял вверх указательный палец и обвел всех суровым взглядом.

Но, что было с другой стороны, никто так и не услышал. Молодой парень в матросской тельняшке неожиданно выступил вперед, нежно обнял оратора и успокаивающе похлопал его по спине.

— Хватит, дядя Саня, хватит… Начальник сказал, что все будет без обмана… За работу заплатят — и баста… Каждое бревнышко язычком оближем, только монету гони!

— Да разве в этом дело, в деньгах разве? — попытался воспротивиться старик, но сильные руки парня заставили его повернуться и сделать несколько шагов в сторону.

— Потом скажешь, в следующий раз… А сейчас хватит, — подмигивая кому–то, успокаивал парень неохотно смирявшегося старика. — Гляди, вон лесовоз идет, пора за работу.

Заметив пыливший по дороге лесовоз, дядя Саня сбивчивой старческой рысью понесся ему навстречу, уже издали ругаясь на шофера и размахивая кулаком.

— Этот штабель развалить и переделать, — громко сказал Виктор. — Тут с чьего участка лес? От Панкрашова, — сам себе ответил он, увидев на торце одного из бревен размашистую угольную пометку «Панкр.». — Ну вот, половину стоимости работы удержим с него.

— Не надо переделывать, — лениво и снисходительно произнесла девушка в свитере.

— Это почему? — повернулся к ней Виктор.

— Я и так приму.

— А вы кто такая?

— Я? — Девушка даже плечами пожала в недоумении. — Приемщица сплавной конторы. Так что из–за пустяков не стоит шум поднимать.

— Нет, товарищи, так дело не пойдет. Биржа — это лицо лесопункта, и держать в штабелях заведомый брак мы не будем. Если сплавная контора согласна обманывать государство, то мы этого делать не станем.

— Подумаешь — велик брак? — недовольно фыркнула приемщица. — Как будто от этого что–то изменится, если сучки почистить. Ни лучше, ни хуже — те же кубометры останутся, и никакого обмана тут нет. Вот если б мы завышали объем или пересортицу допустили — тогда другое дело,