Юрий Трусов - Золотые эполеты

Третий историк утверждает, что генерал Меерон решил, что его бригада без больших потерь пройдет опасные места, пока русские не проведают о начале штурма [52] 1 Тарле Е. В. Крымская война. — Т. 2. — С. 413. .

Чья версия более соответствует истине, трудно понять. Как только штурмовые колонны показались на склоне берега, они сразу попали под картечь с фронта и удары бомб и ядер с корабля. Это орудия «Владимира» начали в упор расстреливать бригаду. Она была разгромлена и обращена в бегство. Сам генерал Меерон, храбро возглавлявший колонну в первых рядах, был убит через несколько минут боя.

Залповый огонь всех орудий был очень меток. К нему присоединились еще пушки шести пароходов-фрегатов. Обстрел кораблей служил залогом победы, которую в этот день одержали защитники города над превосходящими силами интервентов. А силы в этом сражении были неравны. Количество орудий было вдвое больше у захватчиков, чем у защитников Севастополя. Осадная артиллерия противников стреляла из пятисот сорока стволов. У неприятеля было сто шестьдесят мортир, которые одновременно могли вести навесной огонь против шестидесяти девяти русских пушек этого типа. Огромное преимущество у интервентов было в боеприпасах. Они имели по пятьсот зарядов на каждое орудие, в то время как севастопольцы на одно орудие — сто сорок. Некоторые же батареи находились на «голодном пайке» — всего по пять зарядов на ствол… Во время бомбардировки и штурма интервенты израсходовали семьдесят две тысячи снарядов. Русские же — двадцать тысяч. Потери защитников Севастополя составили четыре тысячи восемьсот человек. Противник потерял свыше семи тысяч убитыми и двести семьдесят человек пленными. Но даже такое соотношение сил не принесло интервентам победы. Целые сутки длилась их страшная канонада. Ранним утром генерал Пелисье в парадной форме, в синем мундире и красных штанах повел в атаку лучшие гвардейские полки. Тридцать тысяч французских солдат напали на Малахов курган, первый и второй бастион. Четырнадцать тысяч английских солдат одновременно пошли на штурм третьего бастиона. Но везде вражеские колонны были отбиты и разгромлены. Иногда дело доходило до штыковых схваток. Лишь в одном месте англичане было прорвались на русскую батарею, но потом и тут были отброшены штыковым ударом Томского полка.

Главнокомандующий французской армией Пелисье рассчитывал на победу. Он недаром вырядил в парадную форму свое войско, чтобы, заняв Севастополь, тут же на поле сражения устроить торжественный парад победы. Увы, он должен был испить в этот день, как высокопарно написал один французский журналист, горькую чашу поражения. Однако он нашел в себе мужество признаться в этом поражении в лаконичном донесении своему императору:

«Убийственный огонь производился не только с верков [53] 1 Верки — укрепления. , которые мы намеревались взять, но и с неприятельских пароходов, подоспевших сюда на всех парах и маневрировавших столь же счастливо, сколь искусно. Страшный огонь этот остановил порыв наших войск; им было невозможно идти вперед».

В победу большую лепту внесли моряки-черноморцы. Особенное искусство в управлении боевым судном показал Григорий Иванович Бутаков. Он был не только отличным командиром, но и человечным руководителем, чутко учитывающим настроение команды. На другой день после боя он подозвал Кондрата.

— Мичман Хурделица, благодарю вас за действия в бою. Думаю, что вам надо теперь обрести душевный покой. Идите в госпиталь, что находится в Собрании, и узнайте, в каком состоянии сейчас находятся раненые и… — он не договорил.

— Премного благодарен, — поднес черную от порохового дыма руку к козырьку Кондрат.

Через несколько часов мичман добрался до Северной стороны. Все улицы были покрыты осколками ядер и бомб. Стекла в домах были выбиты. Возле госпиталя стояли носилки, где лежали раненые. Осторожно ступая между ними, Кондрат вошел в приемный покой и увидел у операционного стола, среди врачей и санитарок, измученную бессонницей Богдану. Слава Богу, Богдана была жива и здорова.

Он подошел к ней, глянул в ее воспаленные, усталые глаза, взял за руку. Тут подоспела сменившая ее сестра, и он повел Богдану на квартиру. Они оба шатались от усталости.

Июльское солнце тускло мерцало на чугунных осколках бомб и ядер, которые звенели под их ногами.

Стойкость защитников Севастополя, отразивших атаки противника с большим уроном, все же не смогла их заставить убраться восвояси. Хозяева интервентов, банкиры лондонского Сити и Парижа, вложили слишком большие деньги в это кровавое предприятие. Англо-французские, турецко-сардинские войска по-прежнему окружали Севастополь. Не умолкала ни пушечная, ни ружейная стрельба. Еще бы! Кровавая неправедная война приносила их организаторам баснословные прибыли, и они готовы были ее продолжать. Моряки и солдаты у раскаленных орудий вели артиллерийскую дуэль с батареями интервентов. Стреляли очень метко, но противник, несмотря на свои потери, методично, упрямо рыл свои траншеи, приближаясь к укреплениям черноморцев.