Сергей Голицын - Царский изгнанник (Князья Голицыны)

— Ты сама себя хочешь обманывать и утешаешься пустыми мечтами, — возразил князь Василий всё более и более слабеющим голосом. — Я не видал прошения, поданного тебе в праздник Преображения; но знаю, какие на нём подписи: кресты, может быть насильно выманенные стрельцами у безграмотных москвичей; есть ли между этими подписями хоть одно мало-мальски порядочное имя? Нет, царевна, тебе теперь одно спасение... позвони, пожалуйста, и прикажи дать мне стакан воды; попробую принять порошок: мочи нет больно... да оберни мне голову мокрым полотенцем... я чувствую, что начинается горячка...

— На чём, бишь, мы остановились, — сказал князь Василий по уходе слуги, принёсшего воду, — теперь голове полегче, а бок всё ещё болит...

— Ты говорил о единственном средстве моего спасения, но не лучше ли тебе лечь, князь Василий? Я бы послала за доктором...

— Нет, не надо; я сейчас кончу и уеду. Итак, царевна, тебе одно спасение: выдать Щегловитова Петру ты не согласишься, и я сам не посоветую тебе бесчестного поступка. А уезжай, пока время; уезжай в Варшаву или в Вену; хоть со Щегловитовым уезжай; но не медли часа лишнего; а я без тебя помирю тебя с Петром на самых выгодных условиях. Ручаюсь, что для меня он сделает всё возможное; последнее время он очень полюбил меня. Послезавтра я буду у Репнина на манёврах... Завтра привезу тебе паспорты... Пётр, правда, чувствует свою силу, но он чувствует и свою неопытность и нуждается во мне... Пётр боится меня... Нет! Я так скоро своего места не уступлю! Я на этом месте сделаю такие дела, что вся Европа подивится им!.. А хочешь ли, царевна, ехать вместе со мной к Леопольду?.. [12] Леопольд I, германский император. Ах, голова, голова!.. Я совсем забыл, что ты едешь со Щегловитовым к Яну Собескому [13] Ян III Собеский, польский король. . Едешь ты завтра или нет? — прибавил князь Василий, стараясь встать с кресла и тут же упадая в него.

— Если успею собраться, так поеду, — отвечала царевна, видя, что бред усиливается, и боясь противоречить больному, — но мне кажется, спешить нечего, погодим до твоего выздоровления и тогда решимся; домой в этом положении тебе ехать никак нельзя.

Царевна позвонила.

— Съезди как можно скорее к Фишеру, — сказала она вошедшему слуге, — и попроси его сюда, если его не застанешь дома, то привези другого доктора: князь очень болен!

Слуга торопливо вышел.

— А покуда ты полечишься, — продолжала царевна, — многое может перемениться: я очень надеюсь на прошение от всех сословий... Посмотрим, что скажет Пётр на моей коронации: он не хотел соправительницы, так будет же над ним государыня!..

— Да, будет над ним государыня! Будет над ним и государь! Я буду его государем! Нет, не я, а Щегловитов... Иоанн, Пётр, куда девать вас? — князь Василий Васильевич чувствовал, что бредит, но не мог удержаться. — Зачем Щегловитов подвернулся здесь, — продолжал он, — без него было так хорошо!.. А Пётр, Пётр — умный ребёнок... Миша тоже умный ребёнок. Нет, Серафима Ивановна, Чальдини не даст тебе умничать над Петром! Позовите Чальдини... Куда это ты ведёшь меня, Алексей Михайлович? — спросил князь Василий, чувствуя, что сильные руки людей, прибежавших на зов царевны, приподнимают его с кресла.

— Успокойся, князь Василий, приляг на диван; ты очень болен!..

— Ты думаешь, что я болен, ты думаешь, что я не в своём уме!.. Я знаю, что говорю тебе, государь; ты не любишь, чтобы тебе противоречили; ни один государь не любит противоречий, а я должен противоречить... поход в Перекоп — большая ошибка; не скоро исправит её Леопольд; а Щегловитов и Лефорт и подавно...

— Скорее, доктор! — закричала царевна входящему Гульсту [14] Голландец фон дер Гульст, лейб-медик царя Петра Алексеевича. . — Ему очень дурно!

— Да, Серафима Ивановна, — продолжал кричать князь Василий Васильевич, — будешь ты под опекой в Перекопе, или я не буду министром... я первый министр и останусь первым министром! Пётр не посмеет свергнуть меня, меня, великого Голицына. Я нужен России, и Россия нужна мне...

Покуда готовили всё нужное для кровопускания, Гульст объяснил царевне, что, приехав к Фишеру и не застав его дома, он встретил у него её посланного и поспешил на помощь к больному.

Услыхав звуки французского языка и увидев напудренный парик, князь Василий Васильевич принял Гульста за Людовика XIV и тут же вступил с ним в разговор:

— Конечно, царствование вашего величества полно славы; но и наше будет такое же. Мы заключим союз как равные! Россия и Франция, в тесном между собою союзе, предпишут закон всей Европе. Турции не будет!.. Ох! Как тяжелы скипетр и корона!