Джеймс Редфилд - Загадки древнего Манускрипта [Девять пророчеств грядущего]

— Оказалось, меня задержали ненадолго, — объяснил священник. — Хотите посмотреть, что у нас есть еще?

— Хочу. Расскажите о месте вашего Созерцания. — И я указал туда, где только что сидел юный пастырь.

— Пойдемте, — пригласил он.

Пока мы шли через двор, Санчес рассказал, что миссии уже более четырехсот лет и она основана испанским миссионером, который отличался от остальных своих духовных собратьев убеждением, что обращать местных жителей-индейцев в веру нужно не силой оружия, а находя путь к их сердцам. Этот подход оправдал себя, продолжал свой рассказ Санчес, и отчасти благодаря его успеху, а отчасти потому, что миссия была расположена в удаленном месте, священнику не стали мешать идти дальше своим путем.

— Мы продолжаем завешанную им традицию самосозерцания в поисках истины, — добавил Санчес.

Место, где проходило созерцание, было тщательно продумано. Для него было расчищено около четверти гектара лесных зарослей, а между кустами и цветущими растениями были проложены дорожки, посыпанные речными голышами. Как и во дворе, растения здесь должным образом разрежены, чтобы выделить своеобразие их форм.

— Где хотите устроиться? — спросил Санчес.

Я огляделся. Перед нами было несколько уголков, каждый из которых отличался законченностью и полнотой: в каждом имелось открытое пространство, окруженное красивыми растениями, камнями и деревьями различных форм. В одном из этих уголков, слева, там, где последним побывал юный священник, деревьев было больше.

— Может быть, там? — предложил я.

Санчес согласно кивнул, мы прошли туда и сели. Несколько минут священник был сосредоточен на своем дыхании, а потом обратился ко мне:

— Расскажите еще о ваших переживаниях на вершине горы.

Что-то во мне противилось этому:

— Не знаю, что добавить. Это продолжалось так недолго.

Взгляд священника стал суровым.

— Но ведь то, что это ощущение прошло, когда вас снова охватил страх, не умаляет его значимости, не так ли? Может быть, существует возможность обрести его вновь?

— Возможно, — ответил я. — Однако трудно сосредоточиться на гармонии со Вселенной, когда тебя пытаются убить.

Падре Санчес рассмеялся, а затем участливо взглянул на меня.

— Вы здесь, в миссии, изучаете Манускрипт? — спросил я.

— Да, — подтвердил он. — Мы учим других, как приводить себя в состояние, подобное тому, какое вы испытывали там, на вершине. Вы не против того, чтобы хоть отчасти вернуть это ощущение?

Тут до нас донесся голос со двора: какой- то священник звал Санчеса. Извинившись, падре прошел во двор и заговорил с тем, кто его искал. Я сел и принялся рассматривать расположенные поблизости растения и камни, немного сместив фокус своего взгляда. Вокруг ближайшего куста мне с трудом удалось различить свет, но когда я попытался проделать то же самое с камнями, у меня ничего не вышло.

Потом я заметил, что Санчес возвращается.

— Я должен на некоторое время оставить вас, — сообщил он, подойдя ко мне. — У меня в городе встреча, и поэтому, возможно, мне удастся получить какие-нибудь сведения о ваших друзьях или, по крайней мере, выяснить, насколько безопасно передвигаться для вас.

— Хорошо. Вы вернетесь сегодня?

— Вряд ли, — ответил он. — Скорее завтра утром.

Должно быть, у меня на лице появилось сомнение, потому что он подошел ближе и положил мне руку на плечо:

— Не беспокойтесь. Здесь вы в безопасности. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Осмотритесь. Можете поговорить с любым из священников, но имейте в виду, что, в зависимости от степени совершенствования, некоторые из них будут более восприимчивыми собеседниками, чем другие.

Я понимающе кивнул.

Он улыбнулся и, пройдя к церкви, сел в старый грузовичок, которого я раньше не видел. После нескольких попыток грузовичок завелся, и Санчес, проехав за церковью, показался на дороге, которая поднималась в гору.

Несколько часов я просидел там же, стараясь собраться с мыслями и думая о том, все лив порядке с Марджори и удалось ли уйти от преследователей Уилу. Несколько раз перед глазами вставала картина убийства человека Дженсена, но я отгонял это воспоминание и старался сохранять спокойствие.

Около полудня я заметил, что несколько пастырей накрывают посреди двора длинный стол и расставляют еду. Когда стол был накрыт, к ним присоединились еще человек десять священнослужителей, которые расселись на скамьях, наполнили свои тарелки и принялись за еду, не обращая ни на кого внимания. Многие приветливо улыбались друг другу, но разговоров не вели. Один из них посмотрел в мою сторону и указал на пищу.