Джеймс Редфилд - Загадки древнего Манускрипта [Девять пророчеств грядущего]

— Говорили ли вы с этими людьми о других откровениях и о том, какое отношение имеют эти откровения к тому, чем они занимаются в садах? — спросил он.

— Я вовсе не упоминал о них, — ответил я. — Поначалу я не доверял этим людям, и лишь потом понял, что они знают больше, чем я.

— Думаю, что будь вы совершенно откровенны с ними, вы смогли бы донести до них важную информацию.

— Какую информацию?

Уил проникновенно взглянул на меня:

— Об этом известно только вам.

Я не знал, что на это ответить, и поэтому принялся разглядывать пейзаж. Местность становилась все более каменистой, холмы — более крутыми и высокими. Над дорогой нависали большие гранитные глыбы.

— А что вы думаете о том, что вам снова довелось увидеть Марджори, когда мы проезжали мимо садов? — спросил Уил.

Я хотел было сказать «просто совпадение», но вместо этого проговорил:

— Не знаю. А как вы считаете?

— Я считаю, что ничего не происходит просто так. Для меня это означает, что вам двоим еще предстоит что-то сделать, сказать друг другу то, что вы не успели сказать.

Это соображение заинтриговало и обеспокоило. Меня всю жизнь обвиняли в том, что я всегда держусь на расстоянии, что задаю вопросы, но не выражаю своего мнения и не занимаю определенной позиции. Ну почему, спрашивал я себя, это всплывает вновь?

Обратил я внимание и на то, что начинаю чувствовать себя по-другому. В Висьенте я был готов идти на риск, и мне казалось, что я все знаю, но сейчас мое ощущение можно было назвать не иначе как углубляющейся депрессией с примесью беспокойства.

— Ну, теперь из-за вас у меня настроение испортилось, — проговорил я.

Уил громко расхохотался, а потом сказал:

— Я тут ни при чем. Это из-за того, что мы уехали из Висьенте. От энергии этого места просто крылья вырастают. Как по-вашему, почему все эти ученые много лет подряд приезжают сюда? Они не в силах объяснить, почему им так нравится Висьенте. — Он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. — Но мы-то хорошо знаем ответ.

Он бросил взгляд на дорогу, а когда снова повернулся ко мне, его лицо выражало крайнюю озабоченность:

— Когда уезжаешь из такого места, приходится мобилизовывать всю свою энергию.

Я смотрел на него, ничего не понимая, и он улыбнулся мне ободряющей улыбкой. Наступило молчание, и лишь когда мы проехали с милю, он произнес:

— Расскажите, что еще было в садах?

Я принялся рассказывать дальше, и он не прерывал меня, пока я не дошел до спора Сары с перуанским ученым и того, как во время этой стычки изменялись их энергетические поля.

— А что сказали по этому поводу Сара и Фил? — спросил он.

— Ничего. Похоже, они не знают, с чего начать разговор об этом.

— Не думаю, — заметил Уил. — Их настолько захватило Третье откровение, что дальше они еще не продвинулись. О том, как люди ведут борьбу за обладание энергией, говорится в Четвертом откровении.

— Ведут борьбу за обладание энергией? — переспросил я.

Он лишь с улыбкой кивнул на перевод Манускрипта, который я держал в руках.

Я снова принялся читать с того места, где остановился. В тексте как раз и шла речь о Четвертом откровении. В нем говорилось, что с течением времени люди осознают, что вся Вселенная состоит из единой динамической энергии, энергии, которая придает нам силы и отвечает на наши упования. А еще мы придем к пониманию того, что нами утрачена связь с еще более значительным источником этой энергии, что мы отрешились от нее и отсюда наша слабость, неуверенность и ощущение того, что нам чего-то не хватает.

Из-за этой неполноценности люди всегда стремились увеличить запас своей собственной энергии единственным известным способом: стараясь — в чувственном плане — похитить ее у других, и эта безотчетная борьба лежит в основе всех конфликтов между людьми.

Джип попал в рытвину на усыпанной гравием дороге, его тряхнуло, и я проснулся. Было три часа пополудни. Я потянулся, стараясь стряхнуть сон, и ощутил острую боль в пояснице.

Дорога была изматывающая. Выехав из Висьенте, мы целый день были в пути, то и дело поворачивая в разные стороны, словно Уил что-то искал и не мог найти. Ночь мы провели в небольшой гостинице: кровати там были жесткие и свалявшиеся, и спал я мало. Теперь, когда это утомительное путешествие длилось второй день подряд, я уже был готов начать жаловаться на судьбу.

Я взглянул на Уила. Сосредоточившись на дороге, он был так напряжен и внимателен, что я решил не беспокоить его. Похоже, у него был тот же серьезный настрой, какой он выказал несколько часов назад, когда остановил джип и сказал, что нужно поговорить.