Вячеслав Кеворков - Каждому свое

Сказочный миф несколько омрачила небольшая заметка в немецкой газете о бомбардировке англо-американскими военно-воздушными силами заводов Форда в Пуасси, всего в двенадцати километрах от Парижа. Впрочем, большого эффекта эта тревожная новость не произвела, поскольку никак не отвечала общему приподнятому настроению пассажиров.

Вопреки царящему повсюду хаосу войны поезд отправился из Метца точно по расписанию, в полночь, под бой курантов на привокзальной площади, захватив с собой лишь два вагона из всего состава. Стоя на перроне, капитан счел излишним сделать прощальный жест и выражать чувства, которых он не испытывал.

Под своды парижского вокзала Гар-дю-Нор состав подкатился на тридцать минут раньше расписания. Это, впрочем, никого не удивило. Даже к беспорядку в расписании движения поездов можно привыкнуть.

— Отель «Ритц», пожалуйста, — стараясь как можно отчетливее произнести незамысловатую фразу, попросил Генрих.

В знак согласия водитель опустил флажок на счетчике вниз, после чего автомобиль, шурша резиной по брусчатке, двинулся с места.

Портье — понятие круглосуточное. И каковым бы ни было его душевное и физическое состояние на момент вашего появления, он непременно и невозмутимо вручит вам несуразно большой и тяжелый железный ключ от номера с громадным деревянным набалдашником, который впредь при всем желании вы будете не в состоянии разместить ни в одном из карманов, а потому вынужденно, уходя, вернуть его тому же портье.

Душ, ароматная ванна и наконец пуховые подушки должны были, казалось, стать завершением бессмысленных метаний между Берлином и Парижем.

Но Париж не тот город, добравшись до которого чужестранец сразу ложится спать. Заехавшая ранним утром пара попыталась разрушить привычный стереотип, впрочем, бесполезно. Не спеша спустились в ресторан. Было раннее утро воскресного дня. В громадном зале с высоченными колоннами заняты лишь три столика. За правым, в отдалении, как обычно, вальяжно восседали немецкие офицеры. Они хохотали так громко, что стоявшие смирно на стойке буфета кристально чистые фужеры начинали невольно подталкивать друг друга хрустальными боками, распространяя дребезжащий шепот по всему залу.

Столик в противоположном углу оккупировали тоже немцы, но в штатском, которые тоже непрестанно смеялись, правда, на два регистра тише.

Третий столик занимали румыны, от которых не исходило ни шума, ни запаха. Они были полностью поглощены процессом пережевывания пищи.

— О, как только я узнал, что вам заказаны апартаменты, тут же заказал вам и столик на завтрак, — затараторил, изогнувшись перед Карин и Генрихом, подлетевший метрдотель, светясь улыбкой.

— Очень мило с вашей стороны. А когда можно ожидать к завтраку мадемуазель Шанель?

— Обычно в восемь тридцать. Однако вчера вечером она была в дурном настроении и просидела за стойкой бара до одиннадцати вечера, пока не появился наконец ее друг, который и сопроводил ее в апартаменты. Думаю, сегодня на завтрак мадемуазель к нам не пожалует.

Прогнозы метрдотеля тут же получили свое опровержение.

Стоило ему закончить свой вкрадчивый прогноз, как в ресторанную залу, с трудом переставляя ноги, вошла Коко. Вид у нее был неважный.

Глубокие морщины на лице, мешки под глазами от недосыпания и усталая походка — все в целом могло вызвать только сострадание к человеку, своим талантом подарившим миру понятие элегантности и ощущение красоты в безрадостное военное и послевоенное время. Осторожно ступая по паркету, словно по скользкому льду, она полностью сосредоточилась на перемещении своих ног. За нею следовал, выделяясь ростом, элегантностью и военной выправкой, фон Динклаге.

Из-за столика, радостно улыбаясь, поднялась Карин и шагнула ей навстречу.

«Жизнь заканчивается добрыми явлениями», — мелькнуло в голове Шанель.

Она вынула из сумочки очки и, водрузив их на переносице, глянула через затемненные стекла. Мираж не рассеялся.

— Коко, милая, как я рада видеть тебя! Мне так тебя не хватало! — Карин шла навстречу, широко распахнув руки.

Реальность и мистика поделили окружающее пространство пополам, и Шанель судорожно решала, к какой половине ей примкнуть. Проблему легко решила Карин. Она предложила всем переместиться из громадной ресторанной залы в маленькое кафе-бар с низким потолком и уютным угловым диваном, на который тут же взобралась Шанель, сбросив туфли и поджав ноги. А потом распорядилась принести ей плед и кофе. Это позволило быстро согреться, и глаза потеплели.