Евгений Положий - Иловайск - рассказы о настоящих людях

— Как могилу искать будешь? — поинтересовался Стас.

— Найду сначала ту женщину, которая звонила командиру. Узнаю, где похоронила.

— Как ты ее найдешь?

— Да как-нибудь найду. Не она, так кто-то еще скажет. Везде же люди живут, даже там.

Белый «жигуль» с гробом на крыше не мог не привлекать внимания на дороге. Но это внимание одновременно служило и пропуском через украинские блокпосты, помогало и воинское удостоверение Стаса. Узнав о цели визита и посмотрев документы, солдаты, как правило, пропускали их без лишних разговоров, чему Паша очень радовался. Зато Стас расстроился: он не думал, что в зону боевых действий можно попасть так легко, и не мог понять, почему на блокпостах так невнимательно производят осмотр машин.

— Так мы же туда едем, — объяснял Паша. — Что мы можем туда провезти, чего там нет? Вот если бы мы оттуда ехали, тогда другое дело.

Стасу все равно такая постановка вопроса не нравилась. Как человек военный, он привык нести службу иначе, и ко всем меро­приятиям, даже формальным, всегда подходил скрупулезно, жизнь его научила, что в подобных ситуациях мелочей нет.

Доехав до последнего украинского блокпоста, они попро­щались.

— Я тебя буду в Старобельске ждать. У меня там товарищ живет, заночую у него. А ты, как выберешься, сразу звони.

— Хорошо, — сказал Паша. — А как доедешь?

— Неужели на блокпосте майора в попутку не подсадят? Если б все так просто решалось...

Дальше Паше предстояло ехать самому, и он откровенно боялся пересекать эту, пусть условную, но границу между двумя мирами. С одной стороны, его тянуло туда, в родные места, с другой — щемило под сердцем от того, что там происходит. Впрочем, он имел план, которого намерен был придерживаться. Паша согласился на эту авантюру не только ради денег, нет, хотя в деньгах его семья — жена и двое детишек пяти и трех лет — очень даже нуждалась. После начала военных действий копанка, на которой он работал, закрылась, а больше никакой нормально оплачиваемой работы для него в Снежном отродясь не водилось. Когда начали воевать всерьез, «дэнээровцы» объявили мобилизацию: сначала звали добровольцев, потом сулили деньги, а потом стали ходить по домам, вести беседы и забирать на рытье окопов. Покопав немного за еду и воду твердую землю, Паша понял, что этим дело не ограничится и скоро его загребут воевать. Тем временем, родители уже вовсю попрекали, что он до сих пор не в «ополчении» и держит семью на голодном пайке, не стоит на блокпостах, не тащит ничего в дом из «отжатого» у выехавших в Украину переселенцев. Родители жены ничего не говорили — молчали, вздыхали, иногда брали к себе детишек и немного помогали продуктами с садового участка. Месяц назад подвернулся наконец удобный случай. Заработав немного денег — позвали нарубить угля на старое место — он быстро собрал семью, погрузил все, что влезло, в автомобиль, и двинулся в Россию, откуда транзитом вернулся в Украину. Заранее договорившись, они осели в живописном районном центре, небольшом зеленом городке на берегу небольшой речки на восточной Украине у дальних родственников жены, а потом, после оформления пособия — съехали на съемную квартиру. Паше здесь нравилось все — чистый воздух, свежая река, рядом лес. Разве что люди были совсем уж иначе устроены, но к людям со временем можно привыкнуть. Он согласился взяться за это дело именно поэтому: ему хотелось стать полезным и нужным в новой жизни, среди незнакомых и местами не очень понятных ему людей.

На первом блокпосту держали полчаса, хотя по прописке было видно, что он местный: проверяли документы, шмонали машину, даже залезли в гроб.

— Что за ящик у тебя на крыше, братан? — спрашивал золотофиксый «ополченец». — У нас тут без гробов хоронят, прямо бульдозером. Или ты не для себя? Га-га-га!

По выговору Паша определил, что сепаратист — россиянин, уж слишком сильно акал. Он этого никак не мог понять: что заставляет этих людей, многие из которых жили вполне благополучной жизнью, бросать семьи и работу и брать в руки оружие, чтобы кого-то убивать? Он находил для себя единственный ответ: они хотели именно убивать — или быть, соответственно, убитыми. Это Ее Величество смерть поманила их сюда, в мирные города Донбасса, своей костлявой рукой, словно доступная дешевая проститутка, пахнущая тысячами невинно загубленных душ, и они готовы были упасть в ее объятья и упиваться этой безумной оргией. Нет, не за деньги — ради обретения радости. Их повседневная жизнь потеряла внутренний смысл, поэтому они пытались ее реанимировать, воскресить за счет жизней других, им стало скучно жить просто так, быть самыми лучшими и сильными в мире только на словах. Они жили и воевали здесь, в чужой стране, как в телесериале, а какие грехи могут быть у актеров? Кто в этом был виноват и почему с этими людьми случилась такая беда, Паша не понимал.