Алексей Чопорняк - Орлы златого века Екатерины

Помор своей судьбы не выбирает —
Рождается, живет и умирает —
Порою случается, что даже слишком рано —
под ветра свист, под шум седых валов, под грозный
ропот океана.
Великий Ледовитый океан ему навек в наследство
Богом дан,

Рыбачья шхуна, парус, сеть, весло – вот вечное
помора ремесло,
И с измальства, пожалуй, слишком рано —
Дитя родное океана – он начинает понимать,
Что океан – отец его и мать.

Издревле не пришел для них черед,
Всегда поморы вольный был народ,
И рад бы тут отметить снова —
Ошейника не знал он крепостного.

Поморы были самый тот народ,
С которого ведь начинался русский флот,
Царь Петр здесь, помнится, три раза был,
Все побережье, скалы исходил,

Везде бывал, все оглядел, во все вникал,
С поморами подолгу толковал
На пристанях, в трактирах, площадях
Народу собиралось просто страх,
Чтоб на живого поглазеть царя.
Конечно, Петр сюда-то приезжал не зря!

Ведь Ломоносова отец, Михайлы, тот,
Он тоже был заядлый мореход,
И, как гласит молва,
Когда царь Петр на пристань приходил,
Тот на своем на галиоте «Чайке» был.

– Как звать?
– Василий, Дорофеев сын.
– Владеешь шхуной сам?
– Один,
Сам выстроил всю до последнего гвоздя!
Который год как, море бороздя,
Походы дальние с ней вместе совершаем,
Все берега на ощупь, бухты знаем!

– А сколько груза взять на борт готов?
– Да тысяч эдак пять пудов.
– Изрядно! Такое слышать мне отрадно.

А чем живешь? Какое дело ты ведешь?
Готов ли дом, семью на срок оставить,
Чтоб строить царский флот,
Россию-матушку прославить?

– По побережью я торговлю развернул,
маршруты дальние нередко совершаю
И до Шпицбергена, бывает, доплываю,
Замены здесь пока что нету мне,
Я это твердо понимаю,

К тому же, с измальства я грамоте не учен
И строить крупные суда не больно-то научен.
У нас есть шхуны большие размеров
Вам завтра подобрать готов надежных корабелов.

Все выполнил, все точно, как сказал
И как царю дотошно обещал!
И вскоре Петр отбыл домой,
Российских первых корабелов
команду увозя с собой.

Что там ни говори,
А Ломоносовы, весь род, —
Как на подбор, все рослый, статный был народ,
Отец не робкого, как говорится, был десятка
И средь поморов не последнего достатка.

В семье потомственной поморской —
Уж ты со мной, прошу тебя, не спорь —
Пример отца, не чей-нибудь заморский
Всегда играл особенную роль.
И наш Михайло не был исключеньем,
Копировал отца
Во всем своем он поведенье,
Соседи даже говорили:
«Смотри, малец, во всем ну вылитый отец».

И было в чем, тогда еще юнцу,
Родному подражать отцу.

В отца Михайло уродился,
Он рано матери лишился
И впечатленья детских лет – потеря матери —
На всю оставшуюся жизнь
Неизгладимый в душе оставят горький след.
Но ей достанет благородства
Несть бремя тяжкое сиротства,
Переживаний ранних сила
Ему лишь волю закалила —

Михайло вырос парень ражий,
В плечах – ни дать ни взять – косая сажень,
Был настоящим молодцом,
Ни ростом, силой, ни умом —
Ничем не уступал отцу
Ему все впору, все к лицу,

Что сеть плести или вязать канат —
Занятию любому рад,
Обдумает все тщательно, с умом,
И выполнит искусно, с мастерством.
Он в малом был во всем велик,
Был настоящий он архангельский мужик,
Лицо как профиль отчеканенной медали —
Уж девки на него заглядываться стали,
Любое дело для него под стать,
Но прежде чем задание какое дать,
Отец всегда подробно объяснит, покажет,
Не крикнет, подзатыльника не даст
Попросит, не прикажет,
В Михайле жизни смысл единственный его —
Наследнике имущества всего.

В отце он видел не наставника, но друга —
Бесспорная отцовская заслуга.
Ничто, казалось бы, разлук тогда не предвещало,
И все ж судьба отцу «прости» сказала,
Но это будет позже, а пока
Все силы, душу он вложить готов,
чтоб овладеть искусством рыбака.

В профессии любой, наверно, есть —
И вслух их стоит только произнесть, —
Как вспышка молнии, волшебные слова,
От коих тотчас же кружится голова,