Владимир Коломиец - От Терека до Карпат

Еда и вино, выставленные Казеем, развязали язык незнакомцу. Говорил он по-русски чисто, как российский житель. Пояснил, что он из Воронежской области. Отец был крепким хозяином, раскулачен. А ему удалось бежать сюда. Здесь ему нравится: тепло, вина полно, пей – не хочу. Вот только работы постоянной нет – перебивается случайными заработками.

Казей сказал, чтобы заходил еще – помогать по хозяйству. Не думал, не гадал, что его судьба так тесно переплетется с этим человеком.

Однажды вечером, когда он собирался закрывать лавку, в ней появился маленький человек со стертым, неприметным лицом и тихим голосом сообщил, что господина Казея сегодня вечером ждет у себя господин Ломакин. Эту фамилию он произнес почтительным шепотом. Казей вспомнил, что Ломакин – это фамилия человека, которого он посетил в первый же вечер с письмом Новикова.

– Нехорошо, Никита Петрович, забывать друзей, – с упреком произнес Ломакин, пожимая ему руку. – Где это вы пропадаете? Заглянули бы вечерком запросто, тем более, что вы нам очень нужны.

– Все некогда, – пробормотал Казей. – С утра до вечера в лавке, в открытии которой вы оказали содействие. Еще раз разрешите поблагодарить.

О том, зачем именно он понадобился Ломакину и кого тот имел в виду, говоря «нам», он спросить не решился.

– Я слышал, – с улыбкой продолжал Ломакин, – вы делаете большие успехи на торговом поприще. Далеко пойдете, господин Казей. – Он сделал паузу и продолжил: – Если, конечно, палата не аннулирует разрешение на торговлю.

Озадаченный, Казей растерянно молчал. За намеком о возможном аннулировании разрешения скрывалась явная угроза.

Угадав состояние собеседника, Ломакин продолжал:

– Видите ли, господин Казей, местные торговцы не любят конкурентов, особенно иностранцев. У них большие связи в жандармерии и сигуранце, я хочу по-дружески предостеречь. Может случиться так, что даже я со своими связями не сумею помочь. Надеюсь, вы меня поняли?

Хотя Казей и не понял, к чему клонит Ломакин, он молча кивнул.

– Вот и прекрасно, Никита Петрович, продолжим. Будем говорить откровенно, как подобает военным людям.

При упоминании о военных людях Казей с удивлением взглянул на Ломакина.

– Вот именно, господин Казей. Вы – есаул, хотя, к сожалению, бывший, а я майор, но зато на действительной службе в румынской армии, заместитель начальника разведотдела армейского корпуса, который призван обеспечить порядок и спокойствие в Бессарабии. У нас здесь очень много врагов, господин Казей. Вы удивлены? Вы нам можете и должны помочь.

– Каким образом? Я же всего лишь мелкий лавочник…

– Не скромничайте, Никита Петрович. Начну с того, что вы в Кишиневе человек новый, не примелькавшийся, еще не расшифрованный вражеской агентурой. Скажу вам доверительно: Бессарабия кишит агентами Третьего интернационала. От них вся смута. Иногда просто не знаешь, кто друг, кто предатель. Трудно стало работать, да и не с кем.

– А с меня какой же помощник? – робко спросил Казей. – Я же бывший.

– Извините, я не хотел вас обидеть. Ближе к делу. Нам нужны люди, на которых можно положиться. Вам, торговцу, приходится каждый день сталкиваться со многими, самыми разными людьми. Присматривайтесь к ним повнимательнее, завязывайте знакомства, ищите таких, кто пригоден для разведработы. Особый интерес представляют те, у кого остались родственники в Советском Союзе. Кстати, кто у вас там остался?

– Отец умер еще во время мировой. Мать старенькая была еще жива, когда я там был. Жена с сыном оставались. В первые годы переписывался я с ними, а потом перестал писать, боялся повредить им письмами. В Париже до меня дошел слух, что жену забирали в ЧК как жену белого офицера. Ну а сын… Он же теперь большой. Словом, не знаю.

– Могу обрадовать вас, Никита Петрович, – несколько торжественно объявил Ломакин. – Супруга ваша, Марина Алексеевна, так ее, кажется, зовут, на свободе и проживает по прежнему адресу с сыном. А матушки уже нет.

Пораженный неожиданной новостью, Казей растерянно молчал.

– Значит, Марина жива, – не веря услышанному, выдавил он. – А я думал, пустили, как они выражаются, в расход.

Ему очень хотелось верить, что все обстоит именно так, как говорит Ломакин, однако сомнения не исчезали.

– Я очень хотел бы верить вашим словам, господин Ломакин – Ровным голосом произнес Казей. – Однако насколько достоверны эти сведения? Если, конечно, не секрет.

– Вообще-то секрет, но вам я скажу. Вы недооцениваете наши возможности. Мы дали задание нашим людям за кордоном поинтересоваться вашими родственниками. Со временем, может быть, поможем вам передать им весточку. Но об этом позже, а пока ваша задача – подыскивать нужных нам людей. Я сведу вас с председателем беженского комитета, это наш человек. Среди перебежчиков попадается подходящий человеческий материал. Будете также контактировать с комиссаром кишиневской сигуранцы Мунтяну. Он, правда, не нашего ведомства, но мы делаем одно дело. И еще. Через вас я буду поддерживать связь с господином Новиковым, – голос майора звучал так, будто он отдавал приказ. – Само собой разумеется, вся эта работа будет соответственным образом вознаграждаться. Я полагаю, три-четыре тысячи леев в месяц вам не помешают. Не правда ли?