Владимир Коломиец - От Терека до Карпат

– Все может быть, – неопределенно отвечал Казей. Но Стратулат чувствовал: он ему не верит.

– Кстати, и здесь немало бывших русских, – с неприязнью в голосе сказал Казей. – Вчера был Дмитриев, сегодня, глядишь, уже Димитриу, Васильев – Василиу, Петров – Петреску, Пономаренко – Паскалуца. И так далее. Однако черт с ними. Я родился русским и умру русским.

– Будем надеяться, это случится еще не скоро. Куда торопиться?

Непритязательная шутка немного разрядила напряженную обстановку. Они расстались не столько довольные, сколько заинтересованные друг другом.

Шло время. Как-то, идя в лавку, Казей купил свежий номер «Бессарабского слова». Пробежав заголовки и несколько сообщений из-за рубежа, он хотел уже отложить газету, как внимание его остановила заметка в разделе «Происшествия». Корреспондент сообщал, что в лагере, где размещены беженцы из СССР, обнаружен труп некоего Чаркела Паскалуца со следами тяжких побоев. Подробности пока не известны, однако предполагают, что несчастный беженец, которому удалось проскочить невредимым сквозь огонь чекистских пулеметов, стал жертвой большевистских агентов.

Казей перечитал заметку. Участь своего агента его не взволновала. Скорее наоборот. В глубине души он даже почувствовал нечто похожее на удовлетворение. «Закономерный конец, этого следовало ожидать», – холодно констатировал Казей. И тут же со смутным чувством тревоги и беспокойства вспомнил о русском коммерсанте из Югославии, с которым его познакомил покойный Чаркел. Этот неведомо откуда взявшийся русский человек со странной фамилией не выходил у него из головы. Он интуитивно чувствовал, что это не тот человек, за которого себя выдает. А вдруг существует связь между смертью Чаркела и появлением этого человека? Если этот Стратулат – советский агент, то в его интересах было убрать Чаркела, который их познакомил. Неужели этот русский все так хорошо рассчитал и подбирается к нему?

Рассуждая так, Казей даже с собой не был до конца откровенен. Его удерживало другое. Встреча затронула за живое, напомнила о России. Мысли о родине, жене, сыне в последнее время неотвязно преследовали даже во сне. Он просыпался среди ночи в холодной сырой комнате и с открытыми глазами дожидался утра. Жизнь в Кишиневе складывалась не так, как ему представлялось. Здесь он так ни с кем и не сблизился, его мучило одиночество, чувство собственной неполноценности, даже унизительности своего существования. Есаул терского казачьего войска, атаман станицы – а кто он теперь? Мелкий лавочник, содержатель явки, вербовщик, осведомитель.

В таком состоянии и застал его в лавке Стратулат. Казей не ожидал этого визита, однако встретил любезно, раскупорил бутылку вина, подвинул полный бокал гостю. Тот кивком поблагодарил и, не прикасаясь к бокалу, осведомился:

– Что это с вами сегодня, Никита Петрович? На вас лица нет. Неужели смерть Чаркела Паскалуца так подействовала?

– А вы откуда знаете, что он умер… вернее – погиб? Хотя, что это я спрашиваю, в газете ведь написано.

– Вот именно, – Стратулат отхлебнул из бокала. – Знаете, Никита Петрович, я давно хотел спросить вас: что связывало вас с этим Чаркелом?

– А вас, господин Стратулат? – вопросом на вопрос ответил Казей.

– Меня? – удивленно переспросил тот. Досолки но ничего. Мы встретились случайно. Я уже рассказывал.

Казей, припадая на левую ногу, прошелся по комнате, постоял возле двери.

– Извините, господин Стратулат, я вам не верю. Кто вы?

В жизни разведчика бывает свой звездный час, когда на карту поставлено все, и решение надо принимать сразу, немедленно. Он машинально взглянул на черный кожаный портфель, который принес с собой и поставил в углу Казей поймал этот взгляд и по выражению гостя догадался, что с портфелем связано нечто важное. Внутренний голос подсказывал Стратулату: «Сейчас ты должен это сделать». В портфеле лежало письмо жены Казея и ее снимок с сыном, доставленные вчера курьером с той стороны. Он открыл портфель и достал пакет.

– У меня есть кое-что для вас, Никита Петрович, – он передал пакет.

Казей обеспокоенно повертел пакет в руках, надорвал бумагу. В нем оказался конверт без надписи. Он быстро вскрыл его, достал исписанный лист бумаги, узнал почерк жены и изменился в лице. Стратулат, чтобы не мешать, отошел в сторону, издали наблюдая, как на лице Казея сменилась целая гамма чувств: удивление, радость, недоверие, надежда…

– Откуда это у вас, господин Стратулат? – наконец пробормотал он, не выпуская из рук листок.