Колм Тойбин - Дом имён

– У меня нет власти, – сказала я. – Я лишь…

– Это еще не всё, – перебила меня Раиса.

Подумала, уж не забрали ли из их семьи еще кого-то. Скользила взглядом по лицам в полутьме и не до конца понимала, кого еще не хватает.

– Что? – спросила я. – Говорите.

– Митр, – сказал Кобон.

– Его тоже забрали?

– Мы не знаем.

– Он не у себя дома?

– Нет больше дома, – тихо произнесла Раиса. – Я тебя отведу, покажу, где был его дом.

– Тебе небезопасно выходить, – сказал ей отец.

– Они забрали у меня сына, забрали мужнина отца, – отозвалась Раиса. – Если и я им нужна, пусть берут.

Раиса поманила меня за собой, и им не пришло в голову, что и мне снаружи может быть небезопасно. Я заметила, до чего дерзко и гордо держится Раиса вне дома. Как женщина, которая просится, чтобы ее взяли под стражу, как женщина, готовая пожертвовать собой. Я шла рядом с ней медленно и осторожно.

Мы добрались до того места, где был дом Митра, – там теперь не было ничего. Деревья, хлам – и всё. Ни следа того, что здесь когда-то стоял большой дом с садом и оливковыми деревьями вокруг.

– Два дня назад здесь был дом, – произнесла Раиса громко. – В доме жила семья. Все, кто проходил мимо, знал, что это дом Митра. А теперь ничего. Эти деревья посадили ночью. Вчера их тут не было. Привезли откуда-то. Дом разрушили, развалины увезли. Фундамент прикрыли. Где люди? Где семья Митра? Где слуги Митра? Кто-то попытался устроить так, будто здесь никогда не жили. Но жили же. Я их помню. И буду помнить, пока дышу.

Уже начали собираться люди, они слушали. Раиса повернулась ко мне. Сказала, что пусть я буду свидетелем. Я поняла, что надо убираться, но не хотела, чтобы она сочла, будто я в сговоре с матерью и Эгистом. Стояла словно бы отдельно. Взгляд уставился в пустоту, где раньше был дом. Голову не склоняла. Лицом к лицу с Раисой я ощутила, что крепну благодаря ей – достаточно крепну, чтобы захотеть намекнуть ей: я с ней заодно. Но решила, что никто в этой толпе не донесет ни Эгисту, ни моей матери никакие произнесенные здесь мои слова.

Мне хотелось одного: чтобы Раиса вернулась домой; вернуться бы домой и мне.

– Где мой сын? – закричала Раиса в толпу. – Где отец моего мужа? Где Митр и его семья?

Тут она посмотрела на меня.

– Ты спросишь у своей матери, где они?

Она бросала мне вызов, ждала ответа. Если отвернусь молча, понимала я, – покажусь сообщницей матери и ее любовника. Если же останусь при своих, придется отвечать.

Я обратилась к духу отца и мертвому телу сестры. Призвала богов горних. Попросила их заставить эту женщину замолчать, сделать так, чтобы она отстала от меня.

Я глядела на Раису, и моя нерешительность, похоже, вывела ее из себя. Я попыталась намекнуть, что, уж раз какие-то люди смогли прийти ночью и сделать так, что исчез дом, если они смогли забрать двоих самых могущественных старейшин, едва ли не глупо просить о помощи меня.

Но также я хотела подчеркнуть, что владею силой, происходящей из загробного мира и от богов, силой, которую не так-то легко назвать или устранить. Я хотела, чтобы Раиса знала: несмотря на свою слабость, когда-нибудь в будущем я возьму верх.

– Сейчас я бессильна, – сказала я. – Но время придет. Время придет.

Раиса повернулась и гордо пошла к своему дому, к своей семье. И лишь когда она достаточно удалилась, я увидела, что тело ее сдалось, услышала надломленный плач.

Я наполнила легкие и не сдвинулась с места, вынудила собравшихся разбрестись. Решила, что вернусь открыто. Пока шла, не смотрела ни на кого из встречных, но, дойдя до дворца, увидела Эгиста, он ждал меня. Улыбался. Та же фигура чистого обаяния, какая очаровала мать годы тому назад. Он подался вперед, будто желая помочь мне, когда я оказалась у лестницы. Я позволила ему проводить меня, заблудшую дочь своей матери, во дворец, далее по коридорам и ко мне в комнату.

В последующие годы я было оставила надежду когда-нибудь увидеть брата и осознала, что, как незамужняя женщина, я бессильна – и такой останусь. Ничего не было у меня, кроме моих призраков и воспоминаний. Даже моя настойчивая воля не значит ничего, ни к чему не приведет.

Я наблюдала за людьми, садившимися за стол с моей матерью, – за теми, кого она выбрала из отцовых солдат, чтоб защищали места, которые отец завоевал. Иногда они являлись посоветоваться с ней и задерживались на целые недели.

В вечера, когда для них устраивали пиры в трапезной, я замечала у гостей головокружительную бдительность: любой осознавал, что снаружи этого дворца лежало когда-то нагое тело моего отца, а рядом – облаченный в красное труп красивой женщины, которую он привез с войны.