Стивен Прессфилд - Последняя из амазонок

Понимая, что туда нам уже не прорваться, наша предводительница Алкиппа, Могучая Кобылица, велела всем нам спуститься на дно оврага, по которому протекал хилый ручеёк, и зарыться во влажную глину. Мы бросились исполнять приказ, ковыряя землю кто чем мог, от топоров до собственных ногтей.

Первыми амазонки укладывали в выкопанные углубления лошадей, а уж потом, поверх них, ложились сами: если животные испугаются, всадницы помешают им подняться. Обеими руками женщины обмазывали влажной жижей и себя, и животных. Одежда, лица, конские шкуры — всё было покрыто синей глиной.

А потом над нами пронёсся огненный смерч. Сперва налетел ветер — но не оттуда, где полыхало пламя, а с противоположной стороны, причём не жаркий, но даже прохладный. Причина этого заключалась в том, что огонь, дабы питать своё неистовство, с жадностью втягивал в себя прилегавший к земле холодный слой воздуха. Ветер был прерывистый, временами шквальный. Мы с Селеной, перемазанные в грязи, прижались друг к другу, натянув на головы облепленные влажным илом штаны из оленьей кожи.

— Делай как я! — успела крикнуть мне Селена, имея в виду, чтобы я ни в коем случае не снимал с головы этого кожаного мешка.

Ветер, достигнув ураганной скорости, с воем прокатился по дну оврага и резко стих. Передышка длилась лишь мгновение. Шквал налетел снова, с рёвом поднимаясь к небу, куда, казалось, унёсся, словно выкачанный гигантскими кузнечными мехами, и весь воздух.

Наши влажные накидки мгновенно высохли, нагрелись и скукожились, словно готовый вспыхнуть пересохший пергамент. Из укрытия, из-под краешка кожаного капюшона, я видел, что и глинистое дно оврага стремительно высыхает, местами трескаясь, точно глину поместили в гончарную печь для обжига.

Потом все звуки стихли, и в полной тишине на нас нахлынула волна нестерпимого жара. Дышать было нечем. Казалось, весь воздух был высосан из тела, и не только из лёгких, но и из внутренностей. При попытке сделать вдох втянуть в себя можно было разве что струю обжигающего пламени.

Селена прильнула ко мне. Жаркий вихрь окружил нас, приподнимая вместе с лошадьми и встряхивая, словно кукол. Я обнаружил, что нахожусь среди дымного смерча, и ощутил резкий рывок — это Селена сорвала с меня занявшийся плащ и швырнула его на дымящуюся землю.

— Вставайте! — донёсся до моего слуха призыв Алкиппы.

Не знаю уж, как нам это удалось, но мы поднялись на ноги. Огненная стена пронеслась над нами, и мы, выглядывая из-под капюшонов, увидели, как она стремительно удаляется на север. Самого огня видно уже не было: за ним бурлил и клубился шлейф жирного от сажи дыма, а вокруг нас расстилалась обугленная, засыпанная пеплом пустыня.

Некоторое время мы стояли в оцепенении, ухватившись друг за друга, как бы желая убедиться в том, что мы действительно живы. Придя в себя, мы подняли лошадей, выбрались из оврага, ведя их под уздцы, и двинулись по выжженной степи в ту сторону, откуда пришло пламя.

Земля под ногами походила на раскалённую жаровню. Мои ступни жгло даже сквозь сделанные из бычьей кожи толстенные подошвы. Амазонки обрезали свои кожаные штаны и обматывали этими кусками копыта коней.

Равнина, насколько мог объять взгляд, дымилась, как кузнечная наковальня. Хотя огонь ушёл дальше, долго такого жара мы бы не выдержали. Следовало поспешить.

— Нам нужно выяснить, что с главными силами, с теми, кто направился к притоку, — заявила Алкиппа.

Двух всадниц отрядили вперёд, чтобы они доложили о нашем положении и вернулись назад с приказами. Они ускакали, а остатки нашего отряда со всей возможной скоростью поспешили в сторону Танаиса. Туда, где находился враг.

Через некоторое время из густого тумана донеслись крики, и перед нами возник отряд Ипполиты. Все всадницы были закопчены и вымазаны в саже, но рвались в бой. Мы присоединились к ним и вместе двинулись дальше по золе, толстым слоем покрывавшей землю. Всего нас собралось человек сорок: были здесь и мужчины из союзных амазонкам племён, и зрелые воительницы, и совсем юные девушки.

Солнца не было видно, а густая, без малейшего просвета, завеса дыма не позволяла даже сориентироваться и определить своё местоположение. Зато лошади точно знали, куда нужно направляться, — они чуяли воду.

Бросив взгляд на Селену и её подруг, я увидел, что они напряжённо всматриваются в дым. Удивляться этому не приходилось, ведь враг должен находиться где-то неподалёку, может быть, совсем рядом. Однако плохая видимость не позволяла двигаться быстро. Я вообще тащился медленно, едва переставляя ноги, тяжело дыша и ничего не видя на расстоянии вытянутой руки. Через несколько стадиев из тумана выступили очертания брошенной скифской кибитки. Точнее, того, что от неё осталось: то был обугленный остов. Женщины и дети сгорели живьём, от быков остались лишь обгоревшие скелеты да уткнувшиеся в землю рогатые черепа.