Стивен Прессфилд - Последняя из амазонок

Силу свою пробовали многие — Беллерофонт, Ясон, даже сам Геракл, но согнуть толстые сучья не удалось никому. Так вот, после поединка Антиопа отвела туда Тесея и предложила ему на глазах у двух тысяч зрителей пройти испытание. Царь Афин сумел согнуть «рога» и сцепить их тетивой, но сил на то, чтобы натянуть её, у него уже не хватило, хотя он, вознося молитвы Аполлону и Музам, обещал в случае успеха воздвигнуть им всем по храму.

Тогда Антиопа вышла вперёд и, во имя любви, попросила его попытать счастья снова.

Тесей не верил в успех, но она приложила его ладони к стволу, к тому месту, откуда расходились «рога», и сказала, что, если он любит её, у него всё получится. И у него получилось! На сей раз он натянул этот лук с такой лёгкостью, с какой ребёнок управляется с игрушечным оружием, сделанным из тростинки. Сорвавшаяся с тетивы стрела унеслась так далеко, что пропала из виду, а Антиопа рассмеялась.

— Ты победил, о, герой, и можешь выбрать себе невесту.

Красотою лица и фигуры наша царица превосходила всех прочих женщин, равно как не знала она соперниц в беге или верховой езде. Страх — перед зверем или человеком, включая самого Тесея, — был ей неведом, и если другие женщины, взиравшие на афинского царя, желали носить его имя, получить титул царицы и стать матерью царских детей, то Антиопу ничто подобное не интересовало. Ей требовалось лишь одно: чтобы он был рядом и наслаждался ею, а она — им.

Впоследствии, в Афинах, Тесей дарил ей драгоценные украшения из золота и слоновой кости, но её это лишь смешило. Антиопа не интересовалась ни тонким полотном, ни драгоценными камнями, ни роскошными домами, ни даже породистыми скакунами, хотя очень любила лошадей. От Тесея ей не нужно было ничего, кроме него самого, ибо сердце её было полно им, и только им.

Мужчину же более всего радует, если женщину пленяет не его сан или богатство, а шёлк его кудрей или звук его голоса. Вот почему Тесей, знавший прежде многих женщин — ибо одни принадлежали ему как господину и победителю, а другие пленялись его могуществом и славой, — утонул в бездонном омуте любви этого дикого существа. Он забыл не только всех прежних возлюбленных, но и свои корабли, и своё царство, а частенько не вспоминал даже о сне и еде.

Однако мы забежали вперёд. Давайте вернёмся к опозорившемуся Боргесу с его одиннадцатью сотнями скифов. Одним из обрядов, проводимых во время Сбора, является ночное жертвоприношение Аресу, именуемое гекатомба. Этот ритуал знаменует собой окончание Лунных игр и кладёт начало последнему, девятидневному периоду праздника, в ходе которого девы, прошедшие испытания, зачисляются в боевые отряды.

Тогдашняя гекатомба пришлась на четвёртую ночь после поединка с Боргесом, когда блистательная победа Антиопы ещё была у всех на устах. Согласно обычаю, каждое из прибывших на праздник племён выбирает глашатая, который возносит хвалу предкам и славит деяния своего народа, причём не в чинных гимнах, а в весёлых песнях, попутно отпуская колкие шуточки по поводу соседей. Обмен насмешками между такими глашатаями — дело на празднике обычное, и обижаться на них не принято.

В ту ночь глашатаи меотов и каппадокийцев, тавров и массагетов наперебой восхваляли деяния своих племён и потешались над прочими. Когда же пришло время выступить оратору от Афин и Тесей вышел вперёд, путь ему преградили три девы — Элевтера, Стратоника и Скайлея. Элевтера обвинила Тесея в том, что он причинил зло свободному народу, ибо стал виновником кровопролития и рассорил тал Кирте с давними союзниками.

— Чего ради этому бродяге решили предоставить слово? — вопросила Элевтера, обращаясь к Ипполите, Антиопе и Совету старейшин. — Все прочие племена прибыли на Сбор по приглашению тал Кирте, но этих эллинов никто сюда не звал. Они нагрянули сами, словно с неба свалились. Кто может сказать с уверенностью, что эти никому не известные чужаки — не пираты? Зачем людям бороздить морские просторы, если не с целью грабежа? И из-за таких подозрительных чужеземцев мы убили вождя дружественного нам народа, а ведь это может обернуться войной! Мало того, что эти трусливые заморские крысы спрятались от народов равнин за щитом нашей доблести, так они ещё набрались наглости, чтобы взять слово для похвальбы на Сборе!

Многие поддержали Элевтеру одобрительными выкриками. Я взглянула на Антиопу, но та, хотя и не сводила глаз с Тесея, ничем не выдавала своего отношения к происходящему. Что же до афинянина, то он попросил разрешения ответить на обвинения в свой адрес. Такое разрешение ему дали.